Северный круг
Шрифт:
— Где я? — Он еще раз, уже вполне сознательно, попытался вырвать руки из пут. — Где я? Кто вы такие? Что вам нужно?
— Не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Яко Твое есть Царствие и сила и слава вовеки. Аминь.
Рыцари церкви, не отвлекаясь на его крики, спокойно закончили молитву, после чего подошли к распятому на пыточном столе пленнику. Тот, что походил на боксера, придвинул ближе жаровню, в которой на пылающих углях уже раскраснелся железный прут.
— Вы сатанисты, да? — сглотнул пленник, и его жидкая, коротенькая бородка почему-то мелко затряслась. —
— Коли понадобится, то и станем, — спокойно согласился бородатый крепыш, после чего перекрестился на распятие в углу. — Нам, милостью Божией, сие не в баловство, в обязанность вменено.
— Вы, — опять закрутился пленник, — вы же христиане? Я вижу, христиане. А я кто, вы знаете?
— Ты — отец Серафим, настоятель храма Николаевского со Средней Рогатки, — сообщил второй бородач, деловито задирая подол расы. — Ты глянь, а он, оказывается, в джинсах бегает. Снимать станем, али прямо сквозь них жечь?
— Сквозь жечь, — кивнул «боксер». — Чего жалеть одежу бесовскую?
— Как жечь? — дернулась жертва. — Зачем?
— А ты почто, настоятель, — шлепнул его ладонью в лоб бородач, — ты почто в храме господнем песнопения джазовые и роковые дозволяешь, молитвы на слова новые перекладываешь, хористок всяких за алтарь допускаешь?
— Так ведь… Так ведь век двадцатый на дворе! — забормотал священник, не отрывая взгляда от жаровни. — Менять нужно стиль работы. Чтобы молодежь к себе привлечь, надо ломать стереотипы. Новая музыка, новые слова, молитвы смогут увеличить паству, сделать ее более молодой, растущей. Вон, на Западе, в костелах…
— Ты нам схизматиков на священной земле не поминай! — ударил второй бородач священника куда-то под рясу, и тот выпучил глаза от боли. — Они веру свою давно диаволу за тридцать сребренников продали. Нет в них более ни Бога, ни таинства, а токмо страсть десятину али пожертвования с обращенных содрать. Оттого за каждой овцой и гонятся. Наша же церковь святая, православная. Она не корысть ищет, она о душах людских беспокоится. Таинства нам даны самим первосвященником Андреем Первозванным, и его слово мы в точности храним. Только его слова в уши Господа нашего попадают, только его обряды от наваждений бесовских спасают, от хулы черной, от заклятия колдовского…
В этот момент откуда-то из-за стены послышался протяжный телефонный звонок. Бородач удивленно посмотрел на «боксера». Тот пожал плечами. Тогда топорник одернул на своей жертве рясу, вышел к лестнице, на окошке которой и стоял старый эбонитовый аппарат, снял трубку.
— Да благословит вас Господь, — вкрадчивым голосом ответил он.
— Спасибо, святой отец… — Голос на том конце провода звучал звонко, хотя и с легкой хрипотцой. — Рассейте мои сомнения, святой отец. Я сама из поселка Тимачево, под Петербургом. Верующая. У нас отец Афанасий в храме служит. И вот пригласил он меня на кладбище завтра ночью, перед полуночью. Сказывает, служба там будет. Я вот и сомневаюсь: разве может быть служба ночью, да на кладбище?
— А кто вы, дочь моя? — приподнял брови топорник. — Почему мне звоните?
— Я с сомнениями к тете Лизе обратилась, — ответила незнакомая девушка. — А она ваш телефон и дала.
— Что за тетя Лиза? — облизнул губы топорник. — Откель меня знает? Как ее по имени-отчеству, фамилия как?
— Простите, я, наверное, ошиблась, — испуганно пискнула собеседница и бросила трубку.
Топорник хмыкнул, покрутил трубку в руках, вернул ее на рычаг. Вышел в подвал.
— Кто там? — требовательно поинтересовался «боксер».
— Даже не знаю, — пожал плечами бородач. — Некая девица совета спросила. Вроде как на черную мессу ее завтра заманивают. Причем зовет священник, из церкви тимачевской.
— Телефон наш откуда знает?
— Не сказала, — развел руками топорник. — Испугалась расспросов моих и трубку бросила. На некую тетку Лизу сослалась. Может, монашенка из епископской обслуги? Али из семинарии, из архива кто проболтался?
— Странно сие, — вздохнув, кивнул «бородач». — Однако же проверить будет надобно. Отступники церковные — это наш крест, отмахиваться от него нельзя.
Топорник взялся за раскаленный железный прут, помешал угли и снова обратился к пленнику:
— Так что вы сказывали о джазе, святой отец?
Несмотря на одуряющую жару, успевшую выжечь всю зелень в городе и вокруг, под куполом гробницы царила прохлада и таинственный полумрак. Впрочем, темнота, по всей видимости, не была достаточной, чтобы мешать работе фотоаппаратуры, и в руках молодого кинооператора Малика Каюмова почти непрерывно стрекотала камера.
Вокруг каменной усыпальницы, что-то негромко бормоча себе под нос, бродил Михаил Герасимов — неизменный консультант всех комиссий по вскрытию гробниц знаменитых личностей «для подлинной идентификации их погребений и создания их подлинных объективных портретов». Работы проводились по инициативе Академии наук, и антропологу уже довелось открывать мраморную гробницу Ярослава Мудрого в Софийском соборе в Киеве, вести раскопки могилы основоположника таджико-персидской поэзии Рудаки в кишлаке Панджруд, вскрывать погребение адмирала Ушакова. Поэтому новое задание не вызывало у него особого трепета — чего нельзя было сказать об остальных членах экспедиции.
Заместитель председателя СНК УзССР Тажмухамед Кары-Ниязов, выдающийся писатель и историк Садриддин Айни, известный востоковед профессор Семенов — каждый высказывал свои научные теории о жизни и смерти знаменитого Железного Хромца, и для каждого приближался час истины. Тяжесть атмосферы вокруг прикрытого каменной плитой тела ощущал только мальчишка, сын Садриддина Айни, испуганно жавшийся к своему отцу.
— Следов вскрытия, повреждения гробницы лично я не вижу, — наконец сделал вывод Герасимов. — Думаю, могила не ограблена и находится в первозданном виде. Предлагаю оставить Тимура в покое до завтрашнего дня, чтобы провести вскрытие могилы и полное ее описание за один день. К сожалению, если допустить даже незначительный перерыв, некоторые находки из захоронений могут быть утрачены.