Северный путь
Шрифт:
Приглядевшись, Финист нахмурился:
— Кажется, здесь нам окажут холодный прием.
— Почему? — спросил Ждан. Он промок и продрог насквозь, как и все остальные, но жаловался так громко, что создавалось впечатление, что плохо только ему одному.
— Единоверческая церковь, — Финист указал на мрачное здание с массивными каменными стенами и высокой круглой колокольней.
— В Лапии? Не может быть! — поразилась Герда. — Может, это ратуша или дом богача?
— Разве похоже? — скептично хмыкнул Финист.
Герда пригляделась и увидела в окнах сложные узоры из дешевого прозрачного
— Но мы ведь все равно попытаем счастья? — с надеждой спросила Дугава.
— Придется, — оборотень нехотя спешился и направился к ближайшему крыльцу.
Там их не приняли, отговорившись тем, что у них и так полный дом гостей. Во втором вообще открывать отказались, обозвав их лиходеями. В третьем и четвертом мест не оказалось. В пятом не помог даже увесистый кошель с рыцарским золотом — сказали, что у них нет условий принимать таких знатных господ, в шестом заявили, что боятся гостям не понравиться, из-за бедности и убогости своей их гнев накликать.
Поговорить начистоту соизволили только в седьмом доме, маленьком, но очень ухоженном, с украшенной резными коньками крышей. Поседевший раньше времени коренастый мужичок в латанном овчинном тулупчике спешно вышел на аккуратное высокое крыльцо и обвел собравшихся усталым взглядом. Остановился на стучавших зубами от холода девушках. Тяжело вздохнул:
— Не пустит вас никто. Священник не велел чужаков принимать, только единоверцев-пилигримов. Он и сам, священник наш, пилигримом был. Когда мимо наших мест проходил, на город как раз свора демонов-зубоскалов напала — пять человек загрызли, пока он их не прогнал. В благодарность наши ему церковь построили. Все деньги общественные на нее потратили. Священником его сделали и градоначальником вместо старого бургомистра, который староверам благоволил.
К тому же в этот год заморозки ранние случились — весь урожай погиб. Голодать приходится. Священник говорит, что Единый-милостивый нам испытание посылает, чтобы староверческую скверну из сердец вытравить. Поэтому и гостей принимать нельзя, а уж тем более денег у них брать, чтобы голод утолить. Против его законов это.
— А от голода умирать не против? — не удержался Финист.
Мужчина пожал плечами. Видно, в душе его тоже точил червь сомнения, но против остальных горожан он выступать не решался.
— Ищите приют в лесу. Там полянка в низине должна быть — затишек. Разведите костер, огонь вас мигом согреет. Да вот еще возьмите, — он протянул Финисту баклагу. — Оно крепкое. Не даст замерзнуть.
Финист попытался всучить ему пару монет, но тот начал отнекиваться, опасливо оглядываясь по сторонам: не вышел ли кто во двор посмотреть, чего он так долго с чужаками разговаривает. Пришлось сдаться, когда из дома послышался нетерпеливый женский голос, призывавший мужчину поскорей закрыть дверь и не навлекать на несчастную семью еще больших бед, помогая бродягам.
— Мы все неправильно делаем, — заявила Майли, когда за мужчиной захлопнулась дверь. — Надо идти в церковь и просить приюта там. Священники обязаны помогать честным людям в беде.
— К сожалению, мы к честным людям в их понятии не относимся, — осадил ее Финист.
В последнее время их отношения
— Великолепно! — разозлилась она. — Не хочешь идти — не надо. Я сама попрошу у священника приюта, а вы останетесь ночевать на улице.
Майли, высоко вздернув голову, зашагала к церкви, правда, нарочито медленно, словно ждала, что Финист побежит за ней, но он этого не сделал.
— Что ж, — повернулся оборотень к остальным. — Если других возражений нет, предлагаю сделать так, как посоветовал этот мужчина: найти тихую лесную поляну и заночевать там.
— Но мы еще не все дома обошли, — сделал слабую попытку переубедить его Ждан. — Последний хозяин вон каким добрым оказался, может, еще такие найдутся и пустят нас переночевать.
— Да и Майли не стоит оставлять одну. Она ведь потеряться может, — поддержала друга Дугава.
— Может, оно и к лучшему, — ответил Финист, но на уговоры все же поддался. Решили, что он с Дугавой и Жданом постучится в остальные дома, а Герда пойдет в лес разыскивать подходящую поляну, чтобы они, когда их дело увенчается полным крахом, — Финист в этом не сомневался — не блуждали в потемках.
Найти подходящую поляну оказалось не так-то просто. Леса в Лапии были не такими густыми, как на юге, но из-за высоких вековых сосен казались гораздо более мрачными и дремучими. Иногда вой метели перекрывался заунывной волчьей песней, от которой кровь стыла в жилах. Герда знала, что пока рядом Финист, зверей можно не бояться. Его дар действовал на них гипнотически: если они не становились ласковыми и послушными, то, по крайней мере, обходили лагерь стороной. Финист рассказывал, что за время путешествия его способности сильно возросли. Он чувствовал, как становится настоящим зверолордом — повелителем животных. Этот дар мечтал развить в себе его отец, но так и не успел.
Герда очень удивилась, узнав, что дар большинства сильнейших Стражей мог развиваться и изменяться со временем. Единственной способностью Финиста, данной от рождения, было оборотничество. К десяти годам он научился понимать зверей и птиц, а позже и разговаривать с ними. Раньше он больше просил их о помощи, некотором одолжении или угрожал, склоняя на свою сторону. Теперь же все легче становилось просто приказывать: «Эй, воронье, защитите меня от рыцарей! Лошади, ну-ка станьте в строй и идите смирно!» И они слушались.
Нужная поляна вскоре нашлась. Достаточно большая и ровная, чтобы они все смогли на ней уместиться вместе с лошадьми. Осталось только собрать хворост и разложить костер. Неожиданно раздался треск сучьев, за которым последовал детский плач. Что-то сверкнуло, словно молния ударила, и тут же потянуло дымом. Герда со всех ног бросилась на звук. В глубине леса, чуть в стороне от проторенной дороги перед горящей лысой листвиницей стоял маленький мальчик и испуганно таращился на языки пламени.
— Что случилось? — спросил Герда, бросая пригоршню снега в огонь, чтобы потушить.