Северный страж
Шрифт:
— Ладно, пусть так, — нетерпеливо перебила Гертруда. — Наговорить любую вещь можешь? Камень, бусину?
Мойра замялась и неохотно буркнула:
— Нет, так наговор не ложится. Надо чтобы было что-то живое.
— Живое? Ладно, живое так живое, — буднично вздохнула Гертруда. — Прямо сейчас сможешь? — протянула пёрышко. — Утиное.
Сморщенная рука сграбастала перо.
— Утиное? Могу, чего ж не смочь-то. Зажмурившись, Мойра поднесла перо к губам и что-то истово зашептала.
Глаза
Поняв, что происходит, Алексей тихонько шагнул назад и перещёлкнул предохранитель.
Вот это зря. Как-то рискованно затевать следственный эксперимент при таком скоплении людей. Даже и не знаешь, что назвать удачным исходом. Конечно, хорошо если птичка выскочит, но вот последствия…
Пошептав, Мойра вернула перо.
— Вот, держи.
Гертруда рассеянно повертела между пальцами и озадаченно повернулась к Алексею.
— Что-то не складывается. Оберег тот, да не тот. Тайного пути нет.
— А может, не так шептала? — предположил Алексей. — Или хитрит?
— Вряд ли. Плетение то же.
— Тогда перо не то, или место. В смысле, место силы, как у вас дома. Ну там, где тот дуб здоровенный растёт.
— Точно, — задумчиво глянула Гертруда. — Место… А скажи-ка мне, милочка, — повернулась к старушке. — Почему перья-то сорочьи? Вроде птица сторожкая, трудно добыть. Попроще-то чего не нашлось?
— Верно говоришь, — оживилась Мойра. — Сторожкая. Токмо вот перо у неё дюже нарядное, с переливом. Глянешь на солнце, а оно и так светится и эдак. На душе радостно. Люди такое охотней берут. Вот и послала я за ним внучка-то на Холодный бугор. Добудь, говорю, мне перьев сорочиных, да побольше. Дюже их там много развелось, трещат и трещат…
— Холодный бугор? — переспросила Гертруда. — Где это?
— Да тут недалеко, — встрял Гордой. — На восход идти. Дрянное там место, ветра, не растёт ничего. Одни молодые сосёнки, да и те какие-то корявые.
— Дрянное, говоришь? — задумчиво глянула Гертруда. — Надо бы самой поглядеть. Пройти туда можно?
— Пройти-то? — задумался Гордой. — Да, пожалуй, сейчас и можно. Болота подсохли. По весне вот только плоховато. Без мокроступов никак.
— Тогда вот что. Собирай мужиков кто духом покрепче, да топоры с копьями не забудь.
Гордой понимающе прищурился.
— Там она, значит?
— Очень на это надеюсь, — вздохнула Гертруда. — А Мойра ваша точно не виновата. Нет в ней темноты. Пусть люди зла не держат…
Духом покрепче оказалось немного. Все те, кто ходили искать ушкуй. Сын Лара всё порывался пойти, но отец строго глянул из-под косматых бровей:
— Нет, сын. Тут тоже должен кто-то остаться. Сам погляди, мужиков-то у нас, раз-два и обчёлся.
— Ладно, остаюсь.
Уныло
Глянув вслед, Гордой одобрительно хлопнул Лара по плечу.
— Шустрый малый. Воин растёт.
— Шустрый, — Лар степенно огладил усы. — Глаз да глаз за ним нужен.
— Глаз за всеми нужен, — вздохнул Гордой. — У меня у самого вон три девки, и то не углядишь.
— Так сына состругай, — улыбнулся Лар. — Какие твои годы. Сразу девок в оборот возьмёт, не забалуешь.
— Состругай, — хмыкнул Гордой. — А может, и состругаю. Вот с бедой нашей управимся, так сразу за это дело и возьмусь. Правильно я говорю? — повернулся к остальным.
— Правильно, правильно, — гоготнули мужики. — Возьмись. А коли не сладишь, так мы поможем…
— Я вам помогу! — шутливо показал кулак Гордой. — Сразу все помогалки-то поотрываю ужо!
Мужики заржали так, что вороны испуганно сорвались с окрестных сосен.
Понимая с пятое на десятое, Алексей озадаченно повернулся к смущённо улыбающейся Гертруде.
Какой-то странный настрой. Обычно люди не так себя ведут перед опасностью. Может, местная религиозная традиция? А что, мало ли. У японцев вон тоже не принято печалиться на похоронах.
— Чего они так веселятся-то?
— Видите ли, — улыбнулась Гертруда. — После того, как управится с нечистью, Гордой твёрдо намерен зачать сына. А если не справится, мужики имеют совершенно серьёзное намерение ему в этом помочь.
— Да уж, шутники, — усмехнулся Алексей. — Оптимисты.
А что, наверно, это и правильно. Стресс здорово снимает. Вместо того чтобы идти трястись, ржут друг над другом.
Минут через сорок едва заметная тропинка ощутимо пошла вверх. Лес поредел. Словно противостоя напору холодного ветра, чахлые рыжие сосёнки изо всех сил цеплялись змеистыми корнями в песок. Завидев людей, где-то вдалеке тревожно застрекотали сороки.
— Уже близко, — повернулся Гордой. — Вон макушка видна. Там валун ещё такой торчит огромный, словно пенёк с отщепом.
— Валун? — Гертруда задумчиво глянула наверх. Глаза заволокло белой дымкой.
— Валун… Тогда вот что. Дальше мы с Олекшием пойдём впереди. И самое главное. Чего бы ни случилось, держитесь рядом, спина к спине. Так ей вас не одолеть… Идёмте, Алексей, — решительно шагнула вперёд. — На вас теперь вся надёжа.
Облизнув пересохшие губы, Алексей щёлкнул предохранителем. Вот и наступил момент истины. Это не в засидке прохлаждаться.
Вдалеке показалась замшелая плоская глыба с высоким узким зубом на краю. Словно какой-то великан пилил каменное дерево, да так и повалил, устав пилить до конца. Вокруг валялись измятые белые и чёрные перья.