Севильский слепец
Шрифт:
— Ну, сколько? Человек двадцать?
— Да нет, пожалуй, десять.
— Как они выглядели?
— По счастью, все были маленькие и толстые, а то я бы вспотел, вспоминаючи.
— Слушайте, шутник, — заговорил Рамирес, выставив вперед палец, — кто-то проник сюда, вынюхал что-то насчет вашей работы в Эдифисьо-дель-Пресиденте и воспользовался этим, чтобы забраться в квартиру и замучить старика до смерти. Так что уж поднатужьтесь.
— Вы не говорили, что его замучили, — произнес Браво.
— Убей бог, все равно не вспомню, — буркнул прораб.
— Может,
— Ну, частично, наверно.
— Возможно, марокканцы, которые работают за гроши.
— Мы не набираем… — начал было Браво.
— Да мы это уже слышали, — оборвал его Рамирес. — И я вам не верю. Так что запоминайте: если хотите жить спокойно, без визитов иммиграционной службы, то пошевелите мозгами и припомните, кто побывал здесь с прошлой пятницы и не видели ли вы кого-то, кто проявлял особый интерес к вашей доске объявлений.
— Дело в том, — подхватил Фалькон, кивая в сторону прораба, — что вы пока единственный из опрошенных нами людей, кто, вероятно, видел убийцу и разговаривал с ним.
— И знаете… убийца тоже может об этом подумать, — закончил Рамирес. — Buenas. [39]
11
Суббота, 14 апреля 2001 года
— Он попал в точку, этот сеньор Бразо, — сказал Рамирес. — Слишком уж это прозрачно, но убийцей мог быть один из его работников.
39
Всего доброго (исп.)
— Только если верна вторая версия, то есть если Элоиса Гомес впустила убийцу в квартиру, — заметил Фалькон. — Если бы он проник внутрь с помощью подъемника, то после полудня его не оказалось бы на работе. Нам придется опросить всех грузчиков и посильней нажать на девчонку.
— Знаете, что мне не нравится в этом парне? — спросил Рамирес. — В нашем убийце?
Фалькон не ответил. Он пристально смотрел на мелькавшие за окном машины бары и кафе, пока они катили по улице Сан-Хасинто, возвращаясь к реке через Триану. Его внезапно охватило уныние оттого, что расследование скатывалось до уровня каких-то бытовых мелочей, с которыми сталкиваются в транспортных компаниях.
— Он везучий, — закончил свою мысль Рамирес. — Он очень везучий, старший инспектор.
— Будем надеяться, что он делает на это ставку, — отозвался Фалькон, раздраженный и мрачный. Его пробирала нервная дрожь от кофе на пустой желудок, а недосып и отсутствие сдвигов в деле портили ему настроение. Его люди, обшарившие весь квартал Ремедиос, не нашли никого, кто бы вспомнил хоть грузовик с подъемником.
— Что вы имеете в виду, старший инспектор?
— Люди, полагающиеся на удачу, продолжают полагаться на нее и после того, как она их оставила. Как игроки, — пояснил Фалькон. — Это, по существу, недомыслие.
— Вы на
— Вовсе нет.
— Вы думаете, он не остановится? Этот убийца.
— Не знаю.
— Думаете, он еще раз захочет попытать счастья… посмотреть, как далеко может зайти?
Фалькон не любил это в Рамиресе. Сидевший в нем профессиональный сыщик никогда не знал отдыха, постоянно наблюдал, цеплялся за слова, переворачивал фразы. А теперь применил свои штучки к нему.
— Вы говорите о «нем», — заметил Фалькон, уводя его в сторону, — но ведь мы даже этого еще не установили.
Когда они пересекли мост Изабеллы II и двинулись на север вдоль восточного берега реки к монастырю Святого Иеронима и кладбищу, Рамирес ухмыльнулся.
— Вам не кажется, старший инспектор, что мы сейчас даром теряем время?»
— Нет, не кажется. А где, по-вашему, нам следует искать? Мы ничего не нашли там, где, казалось, должны были бы, — ни на трупе, ни в квартире, ни внутри здания, ни снаружи, ни в транспортной компании — нигде.
— Вы знаете, что я звонил вам вчера? — спросил Рамирес, меняя тему.
— Я получал сообщения только сегодня утром.
— Просто я подумал, что вы были правы, старший инспектор, — сказал Рамирес.
Фалькон посмотрел на него долгим открытым взглядом, словно бы любуясь видом на комплекс «Экспо-92» и «Isla Mdgica», [40] живописно возвышавшийся над ленивой свинцово-серой рекой. Рамирес никогда никого не считал правым, а своего шефа и подавно.
— Способ действительно слишком замысловатый, — пояснил Рамирес.
40
«Волшебный остров» (исп.) — детский парк развлечений
— Для заурядного убийства на почве бизнеса, вы это имеете в виду?
— Да.
За какую-то долю секунды в голове у Фалькона выстроилась цепочка беглых наблюдений. Сегодня Рамирес был настроен миролюбивей обычного. Он действовал с ним заодно в «Мудансас Триана». Он взял на себя прораба, более близкого ему по духу. Он четыре раза звонил Фалькону в официальный выходной. Он не скрыл, что встречался с Элоисой Гомес, и признал, что его напористость, возможно, помешала им получить ценную информацию. Он сказал, что он, Хавьер Фалькон, прав.
— Вам известна процедура, — заговорил Фалькон. — Мы не имеем права бездействовать. Нам нечего было предъявить Кальдерону, кроме Консуэло Хименес и Элоисы Гомес. Первая — весьма непростая искушенная дамочка, располагавшая и реальной возможностью, и средствами; вторая имела возможность, но разговаривать с нами не пожелала. Наша задача — разрабатывать версии и, если они не подтверждаются очевидными фактами, постепенно и мягко выжимать эти факты из свидетелей и подозреваемых или раскапывать их… даже в таких гиблых местах, как кладбища и адресные книги.