Сейчас и навечно
Шрифт:
«Один ужин. И все».
Пока мы шли, на город опустились сумерки, медные и согревающие. Дарлин без умолку болтала о различиях между Нью-Йорком и Сан-Франциско. Я думал, что это сведет меня с ума, но мне понравилось ее слушать. У нее был приятный голос, а все мои разговоры в последнее время состояли в основном из попыток уговорить моего ребенка съесть горошек или выслушивания жалоб студентов-юристов.
Периодически я украдкой бросал на нее короткие взгляды.
В продуктовом
Здесь, под желтым светом уличных фонарей, ее почти синие глаза наполнились сиянием. Поверх гибкой фигуры был надет безразмерный свитер, но он не скрывал ее сущности. Она выглядела как танцовщица – стройная, но рельефная, шла грациозной походкой, несмотря на тяжелые армейские ботинки.
– Почему такие ботинки? – задал я вопрос о самой безобидной вещи, надетой на ней.
– Для защиты.
– От кого?
– Не «от кого». Для моих ног, – ответила она. – Я танцовщица, ну или скоро стану ей, а ноги – самая ценная часть меня.
– Что танцуешь? Балет?
– Когда была маленькая, – ответила я. – Но сейчас предпочитаю современные направления и капоэйру. Слышал о таком?
– Афро-бразильское боевое искусство, сочетающее в себе элементы танца, акробатики и музыки. Зародилось в Бразилии в начале шестнадцатого века.
Дарлин резко остановилась.
– Ты только посмотри на себя, мистер Энциклопедия. Ты фанат?
– Я однажды что-то читал об этом.
– Однажды? Ты всегда так четко запоминаешь прочитанное?
– Да.
Я почувствовал на себе пристальный взгляд и развернулся, увидев выжидающее выражение на ее лице, – с таким обычно женщины требуют дальнейших объяснений, если парень сказал или сделал что-то неправильное.
– У меня эйдетическая память.
– Какая-какая?
– Фотографическая.
– Да ну! – Дарлин крепко схватила меня за руку. – Серьезно?
Я кивнул.
– Значит, ты можешь запомнить длинную последовательность цифр или… что на тебе было надето двадцать четвертого января две тысячи пятого года?
– В подробностях.
– Прям… до мельчайших? – спросила она. – Оцени по шкале от одного до «Я-должен-попасть-на-шоу-Эллен-Дедженерес».
– Какие там требования у Эллен? Восемь?
Дарлин не отводила от меня свои распахнутые глаза.
– Вау. Да ты мегамозг. Должно быть, это помогает в юридической школе?
– Да, это так, – согласился я. – Иначе я никогда не закончил бы вовремя.
– Классно, – сказала Дарлин.
У меня появилось предчувствие, что она готовится завалить меня вопросами, как Эндрю из учебной группы, и я прервал ее на полуслове:
– Итак, собираешься вернуться
Она усмехнулась, но ее улыбка тут же увяла.
– Пока не уверена.
Ее пальцы играли с крошечным клочком бумаги, который она достала из кармана свитера.
– За сегодняшний день я сотню раз пыталась выкинуть его.
– Что-то ценное?
– Возможно, – ответила она. – Кто знает. Это телефон танцевальной труппы, но я не уверена, что наберу его когда-нибудь.
– Почему?
Она засунула бумажку обратно в карман.
– Я здесь всего несколько дней. У меня отличная квартира, работа. И пока не знаю, чем буду заниматься. Я вроде как приехала сюда, чтобы начать все сначала.
– Почему? Скрываешься от закона?
Это была шутка, но глаза Дарлин вспыхнули, и она отвернулась.
– Нет, ничего подобного, – быстро пробормотала она, ее улыбка казалась вымученной. – Мне нравится, что меня здесь никто не знает. Словно пресловутый чистый лист, где я могу писать все, что захочу.
Я растерянно кивнул. Разговор медленно переходил на слишком личные темы, а это запретная территория. У меня не было времени копаться в чьих-то проблемах, я сам едва держался на плаву. Тащил на себе день за днем тяжкий неподъемный груз, дожидаясь, когда закончится год и Оливия станет только моей. Усталость походила на мою броню, но Дарлин… Она оказалась слишком легкой и невесомой, словно громоздкие ботинки нужны были ей для того, чтобы не улететь прочь. С улыбкой, не сходившей с лица, с ее беззаботным смехом, она ворвалась в мою жизнь в том продуктовом магазине как ни в чем не бывало.
«Полная противоположность мне во всех отношениях».
Тишина, опустившаяся между нами, не продлилась и трех секунд.
– В общем, сегодня я твой шеф-повар, – сообщила Дарлин.
– Ты не обязана…
Она остановилась и поставила руки на пояс.
– Я смотрела «Закон и порядок». Мы собираемся заняться, как вы это называете? Когда в очередной раз спорят об одном и том же?
– Повторное судебное разбирательство.
– Да, точно. Итак, мы начинаем повторное разбирательство? На повестке дня ужин.
– Я просто не привык…
– Протест отклонен, юрист-моралист, – ответила она. – Я готовлю ужин, а ты позволяешь мне это, или нажалуюсь Елене.
– Господи, ты заноза в заднице, ты в курсе?
Дарлин рассмеялась.
– Чем тебе не угодило слово «настойчивая»?
Я закатил глаза и наклонился, чтобы проверить Оливию. Она все еще радостно посасывала печенье и что-то лепетала. Улыбнулась мне ртом, полным сладкого месива. Я усмехнулся в ответ.
«Святые угодники, как я обожаю это личико».