Сейчас я хочу тебя…
Шрифт:
— Выйти из машины! — орёт один из них.
Не могу я пока. Дебилы не понимают. Меня колотит ещё. Я аж протрезвел и вроде даже кому-то помолился. Надо при случае будет сказать спасибо ещё и Ворону, начальнику службы безопасности и другу отца, за уроки не только стрельбы, но и вождения.
— Дверь открой! — тычет стволом в стекло один из ментов.
Это я могу. Отщёлкиваю замки. Показываю мужикам, что меня трясёт.
Усмехнувшись, помогают отстегнуть ремень безопасности и за шкирку вытаскивают на улицу.
— Дыши, — второй мужик суёт мне в лицо алкотестер.
Да бухой я. Это и так видно.
Фиксируют.
— Что ещё употреблял? Документы на машину! Паспорт!
— Воу-воу, тормозите, парни. Ничего я больше не употреблял. Девочку вот в баре подцепил. Трахнуть не терпелось. Хорошая. А тут вы всё обломали. Поделиться?
— Чем? — тупит инспектор.
— Девочкой, — пожимаю плечами.
В голове прояснилось. Уже почти не трясёт. Кошусь взглядом на свою машину. Её борта буквально впитывают в себя весь свет. Стоит она жутко. Если бы чуть-чуть реакции не хватило, Авентадор был бы в мясо. И мы вместе с ним.
Отец вряд ли бы обрадовался такому «сюрпризу». Нехорошо вышло. Надо завязывать бухать за рулём.
— Слышь, мажорчик, паспорт сюда и документы на тачку!
Лезу в салон. Достаю паспорт. Сам раскрываю на нужной странице и тычу в морду инспектору.
— Фамилию видишь?
— Грановский Назар Русланович, — читает он. — Что из запрещённых веществ кроме алкоголя ты употреблял, Назар Русланович, — повторяет дебильный вопрос, чем дико бесит.
И без него голова начинает раскалываться. Девочку надо на такси пересадить и валить домой, отсыпаться. Настроения на продолжение ночи больше нет.
— Ты глухой? Или тупой? — огрызаюсь на мента. — Ничего не употреблял. Фамилию мою ещё раз внимательно прочитай и подумай, сколько денег ты хочешь прямо сейчас, чтобы стереть нас из своей памяти.
— Лям слабо, мажорчик? — веселятся они.
— А ебало у тебя не треснет? — скалюсь в ответ. — Номер диктуй, куда деньги перевести. Не обижу.
— Не пойдёт, — качает головой самый смелый. — Вы, Назар Русланович, на лишение прав накатались, ещё штрафы. С остальным в отделении разберёмся.
— Да блядь, какое лишение? Ты бессмертный, что ли? — смотрю ему в глаза.
— В машину пройди, Грановский. Твоя поедет на штрафстоянку.
Точно бессмертный, но если сопротивляться дальше, будет только хуже.
Забираю из салона ламбы личные вещи и телефон. Девушку уже провожают в одну из машин. С сожалением смотрю на стройные ноги. Вечер так хорошо начинался. Надо же было обломаться.
— Позвоню. Имею право.
Инспектора кивают. Поздно уже, но мне совсем не хочется провести всю ночь в отделении. Ищу номер отцовского безопасника. Терпеливо жду, когда проснётся и ответит.
— Что случилось, Назар? — хрипло спрашивает
— Из ментовки можешь меня забрать?
— Нет, — хмыкает он.
— В смысле? — тряхнув головой, трезвею уже окончательно.
— В прямом. Твой отец запретил мне вмешиваться. Все вопросы к нему. Спокойной ночи.
Выпросив у инспекторов ещё один звонок, пытаюсь связаться с отцом. Мужики раздражаются. Подхватывают меня под локоть и ведут к своей машине. Грубо заталкивают на заднее. Хоть мобильник не отбирают, и на том спасибо.
— Куда ты влез? — обжигающе ледяной голос отца вздыбливает все волосы на теле.
— Катались. Меня в отделение везут. Заберёшь?
— Нет. Я тебя предупреждал, Назар. Ты доиграешься. Теперь решай проблему сам.
Он скидывает вызов. И два последующих тоже.
Отлично. Значит, это и есть наказание.
Уложив больной затылок на подголовник, закрываю глаза и больше ни с кем не спорю. Думать сейчас очень сложно. Мне кажется, голова взорвётся, если я начну хоть немного её напрягать.
Поймав некоторое равновесие, больше не шевелюсь до самого отделения.
Послушно выхожу из машины. Вяло отвечаю на вопросы. Сдаю экспресс тесты на наркоту, и меня уводят в одну из камер. Я в такие ещё ни разу не попадал. В «обезьяннике» сидел пару раз по дурости. Да и давно это было. Чаще после дня рождения. Вот и сейчас влетел сразу после него.
Обстановка тут давящая. Адреналин выжег из меня все силы. Инспектора сказали, до трёх суток могут меня здесь держать, пока выясняют, где мы там по дороге ещё успели накосячить, чтобы привлечь нас по максимуму.
Ложусь на скрипучую кровать. Закрываю глаза и застываю.
Как всё же хорошо меня знает отец. Он ведь спокойно мог опустошить мою карту, забрать машину в наказание. Да что угодно. Так, видимо, неинтересно. Надо было засунуть меня сюда!
Выдыхаю.
Сам же виноват. Что делать, пока не знаю. Голова пройдёт, подумаю.
Утро наступает внезапно с адски громкими голосами из коридора. Отвратительная еда. Вонючий до тошноты сосед, подселенный на соседнюю койку. Вопросы. Никаких внятных объяснений. И снова эта проклятая камера.
Вечер уже, а ничего не двигается с места. Нет решения, нет помощи. Звонить не дают. Говорят, я свой лимит уже исчерпал. Да и звонить некому. Понятно же, что отец подсуетился. Против его слова никто не пойдёт. Только я умудряюсь вечно ломать эту систему.
Вонючий сосед люто храпит. Накрыв голову подушкой, давлю на неё ладонью, закрываю ухо. Мысли вертят в голове хороводы, и все стекаются в одной раздражающей точке — Ульяна. Мать у неё умерла. Это мой чёртов триггер. В десять я узнал, что мою убили. До этого пять лет жил с мыслью, что она меня бросила. До сих пор не знаю, как было бы лучше. Какая из этих ситуаций меня бы устроила.