Сейф дьявола
Шрифт:
— Вы в конце концов должны высказать ваше мнение, — настойчиво требовал Говард.
Штрайтцер сидел неподалеку от письменного стола на довольно неудобном стуле, и создавалось впечатление, что от полковника и прикидывавшегося безразличным Браудера его отделяет невидимая стена.
— Но все-таки Галва казался порядочным человеком, — неуверенно проговорил Штрайтцер. — Не могу…
— Ну да, — перебил его Говард, — в какой-то степени он порядочный. Только для кого? Если он порядочный для чехов, то не может быть порядочным для нас!
Штрайтцер
— Да, сэр… Информация этого англичанина свидетельствует о связи Галвы с известной нам Карпентье. Галва не докладывал об этой связи. Речь идет о женщине, которую мистер Пауэлл охарактеризовал как чехословацкого агента, поэтому этот вопрос следует рассматривать как серьезную угрозу нашим интересам…
Штрайтцер помолчал и закурил сигарету. От Говарда не ускользнуло, как старательно он пытался сдержать дрожь в пальцах.
— Ну а что дальше? — спросил Говард.
— Галва в Стамбуле, эта Карпенье, по-видимому, здесь… Едва ли она действует под старой фамилией, но у нас есть ее словесный портрет…
— Хорошо-хорошо… — махнул рукой Говард. — Что вы предлагаете, Гарри?
— В первую очередь я бы осмотрел квартиру Галвы, сэр…
— Пометьте себе, Штрайтцер, — спокойно распорядился Говард, и ему было совершенно безразлично, что он ставит директора фирмы ТАНАСС в положение школьника. — Или у вас нет людей, которые могли бы открыть замок?
— Есть, сэр, — стараясь овладеть собой, ответил Штрайтцер.
— А заодно я бы приказал этой же ночью собрать всех чехословацких эмигрантов, с которыми работал Галва. Я уверен, что из них можно будет кое-что вытянуть. У меня свое мнение об этих людях, — внезапно разговорился Браудер. — Все они выставляют себя чуть ли не антикоммунистическими главарями, но до того, как коммунисты слегка не надавили на них, они плясали под их дудку…
— Обеспечьте все это, Штрайтцер! А вы, Гарри, осмотрите квартиру Галвы.
Когда Штрайтцер уже был готов встать, полковник задержал его:
— Еще минуту. Без полиции, мне кажется, нам не обойтись. Что вы можете предложить?
— Это не так просто, сэр, но попытаться можно… — Штрайтцер на мгновение задумался, но до того уже решил про себя, что именно сейчас скажет этим американцам. — Вы, конечно, знаете, что советник полиции Доннер кое в чем нам помогает, но обстановка становится все более сложной… Еще совсем недавно кому-нибудь из американского командования достаточно было поднять телефонную трубку, и полиция арестовала бы половину Мюнхена. Сегодня все обстоит немного иначе — надеюсь, вы меня понимаете. Сейчас много новых идей и новых людей… Они, безусловно, и теперь арестуют эту Карпентье, но для себя. Мы не сможем препятствовать, чтобы они не воспользовались этим случаем в своих интересах, в первую очередь в интересах разведывательной службы Федеративной Республики Германии.
Директор фирмы ТАНАСС кончил говорить и вытер вспотевший лоб. Говард сидел как каменная статуя, но Браудер не удержался:
— Вы хотите сказать, что немцы работают против нас?
А
— Он хочет сказать, что немцы работают прежде всего на себя. Мы так долго их учили походить на нас, что в конце концов они этому научились.
— Несмотря на это, я попытаюсь этот вопрос еще ночью обсудить с Доннером, мистер Говард, — сказал Штрайтцер и устало прикрыл глаза. Чувствовал он себя отвратительно. Будучи на два года моложе Говарда, он по сравнению с американцем казался древним стариком. До сих пор он не хотел смириться с тем, что Галва вел двойную игру, но где-то внутри у него уже зарождалось чувство, что фирму ТАНАСС трясет до основания.
— Будьте так любезны… — проговорил полковник. В эту минуту он мог заплатить любую сумму за то, чтобы хоть одним глазом взглянуть на материалы, которые собрала боннская секретная служба о фирме ТАНАСС.
28
Советник полиции Берт Доннер с раздражением взял телефонную трубку. Иногда он охотно помогал Штрайтцеру, зная, что тем самым оказывает услуги американцам, и при этом кое-что выигрывал. Но чтобы его беспокоили по ночам — это ему показалось слишком…
Несколько минут он еще нежился в постели, но потом все же вызвал машину и поехал на службу, где один из сотрудников вручил ему заклеенный конверт от Штрайтцера.
Не раздумывая, он распорядился вызвать комиссара Вольмана и очень удивился, когда ему сказали, что комиссар в кабинете.
— Почему вы здесь, Вольман?
— Разыскиваем одну женщину, герр советник, — ответил седой комиссар.
— У меня для вас есть еще одна, — лаконично произнес советник полиции, разорвал конверт и передал Вольману лист бумаги, на котором было лишь несколько машинописных строчек без подписи.
Комиссар прочитал их и усмехнулся:
— Это не еще одна женщина, герр советник, а та самая, которую разыскиваю я. Ранее она носила фамилию Карпентье, сейчас ее фамилия Райн.
— Глядите-ка! — удивился Доннер. — Снова какая-то неразбериха, не так ли?
Вольман молча пожал плечами.
— А кто, собственно, дал вам распоряжение на розыск? — спросил Доннер.
— Ведомство по охране конституции. Герр Йохен Ноймайер находится в моем кабинете.
Доннер задумался. Эх, лучше бы было остаться в постели! Что же теперь делать? Наконец решение найдено.
— Попросите его ко мне!
Йохен Ноймайер вошел бодрый и свежий. После обмена приветствиями они сразу приступили к делу.
— Как вы узнали о Райн, герр советник?
— Я получил анонимное письмо, что в Мюнхене действует коммунистический агент, — солгал Доннер и передал Йохену Ноймайеру неподписанное письмо Штрайтцера.
Ноймайер из-за профессионального недоверия засомневался в правдивости объяснений советника. Вольман же знал совершенно точно, что ни одно анонимное письмо не смогло бы поднять советника из постели, поэтому сразу догадался, что Доннер бессовестно лжет. Только какое ему до этого дело?