Сейф за картиной Коровина
Шрифт:
Красавица явно пыталась сосредоточиться. По всему было видно: не в ее привычках размышлять, если вопрос не касается жизни и смерти. Дайнека отметила это с женским злорадством и сказала Тишотке доверительным тоном:
– Было бы некстати, если бы у них что-то было…
Тишотка честно отработал доверие – подскочил к стеклу и тявкнул.
Джамиль сел в машину, и они поехали дальше. По дороге он включил радио, заиграла тихая музыка. Вдруг автомобиль резко затормозил. Джамиль выбежал. Дайнека с тревогой смотрела ему вслед.
– Людей, убегающих, чтобы купить цветы, понять трудно, – усмехнулась Дайнека.
Уже через полчаса они сидели за столиком самого известного бара. Сделали заказ и, ожидая, разглядывали интерьер заведения. Обстановка была стильной, но стиль им был незнаком, потому что в семидесятых, когда так выглядело каждое заведение общепита, ни тот, ни другая еще не родились.
Принесли заказанный чай. Как и подразумевала стилистика зала – в граненых стаканах.
Внезапно Дайнека вздрогнула и удивленно посмотрела в глаза Джамиля. Потом всем телом навалилась на стол и молча затряслась от смеха.
– Как ты сюда его протащил? – спросила она, подняв смеющееся лицо.
Джамиль оттопырил льняную рубашку.
– Под рубашкой? – Она снова упала на стол, плечи ее вздрагивали, а под столом Тишотка старательно вылизывал ей ноги.
В бар вошел строгий мужчина и напряженным взглядом обвел зал. У выхода стоял еще один внимательный человек. Потом они быстро сменили диспозицию, в результате чего в поле зрения посетителей бара возник знаменитый певец. Огромного роста, с закинутыми назад черными волосами, он, казалось, заглянул сюда только полюбопытствовать. Окинув публику беглым взглядом и заметив Джамиля, двинулся к нему. Джамиль встал, они поздоровались, перекинулись несколькими словами и так же коротко попрощались.
Дайнека притихла. Она смотрела на Джамиля, пытаясь определить его место на этой арене амбиций. Перемена в настроении была настолько заметной, что он накрыл ее руку своей и тихо сказал:
– Все будет хорошо.
Спустя час они были в его доме. Джамиль обнял ее у порога, едва захлопнул входную дверь. Дайнека, как сумасшедшая, отвечала на его быстрые поцелуи и знала, что все, что ей нужно сейчас, – это он.
Но вдруг Джамиль резко отстранился и, глубоко вздохнув, сказал чужим голосом:
– Если хочешь себе добра, беги отсюда…
Он отвернулся и вошел в комнату. Дайнека приблизилась и обняла его.
– Я не шучу, – произнес Джамиль. – Не хочу, чтобы у тебя стало на одну проблему больше.
– Я знаю, что ты никогда не платишь… за это, – грустно пошутила Дайнека.
– Серьезно говорю, уходи.
– Не уйду. И если у тебя есть жена и дети, пусть даже в Тамбове, я не желаю об этом знать.
– Никого у меня, кроме тебя, нет. Вот, может быть, только Тишотка.
Дайнека хотелось плакать, но грустно не было. Ей хотелось плакать от того, что было
Она редко не ночевала дома – не любила чужие постели в чужих домах. Вглядываясь в лицо Джамиля, Дайнека испытывала сильное желание погладить его по щеке, но боялась разбудить.
– Ты не спишь? – спросил он, не открывая глаз.
– Не сплю.
– Тогда и я не буду. У тебя красивые глаза и детский взгляд. Я знал, что мне нужно бежать от тебя, а ты меня подобрала, там, у кладбища.
Дайнека замерла, не веря, что все это о ней.
– Мне тебя послал Бог. – Джамиль гладил ее по волосам.
– Не говори таких слов, я заплачу…
– Глупая.
Ей не нужно было слов, она уже твердо знала, что встреча была предрешена, и будущее уже не зависело от них.
Зазвонил мобильник Джамиля. Он слушал молча, прижав его к уху, не отвечая и не задавая вопросов. Потом отложил трубку и сказал:
– Я отвезу тебя домой. У нас двадцать минут. Есть хочешь?
– Нет, – покачала головой Дайнека.
Джамиль вышел. Тишотка послушно проследовал за ним, а спустя минуту вернулся в комнату с куском колбасы в зубах.
– Тебя здесь хорошо кормят, – хмыкнула Дайнека и оглядела комнату.
Громадное пространство почти без мебели. Ничего особенного, только яркие ультрамариновые стены. Окна без штор и жалюзи.
Ее охватило неуютное чувство. Казалось, тот, кто живет в этой комнате, существует отдельно от нее. И сделал все возможное, чтобы не оставить здесь и следа от своей индивидуальности. Сколько она ни всматривалась, ничего интересного не заметила. Даже пыли. Квартира выглядела декорацией к спектаклю. Комната словно ждала событий, и Дайнека пыталась определить жанр грядущего действия. Ничего, кроме драмы, на ум не пришло.
– Ты еще не одета?
– Одну минуту.
Машина выехала из подземного гаража. Джамиль молчал. Но Дайнека чувствовала, что назревает серьезный разговор, и со смиренной грустью ждала обычной развязки, какую пережила каждая женщина хотя бы один раз в жизни. И она за свою недлинную жизнь слышала подобные объяснения. Что сейчас скажет Джамиль? Что все было прекрасно, но в ближайшие дни он будет занят. Наверное, что-то вроде того.
Дайнека ненавидела тягостные минуты, предшествующие этому маленькому предательству.
– Я хотел поговорить с тобой…
«Господи…» – Она затаила дыхание.
– О том, что случилось в тот вечер.
Дайнека откинулась назад. Это было совсем не то, чего ожидала.
– Хочу объяснить, почему я ушел и оставил тебя одну. Я вовсе не собирался уходить по-английски. – Джамиль говорил, и было видно, что тема ему неприятна. – Когда я понял, что твоя подруга убита, единственное, что я мог сделать, как можно быстрей убраться. Ты уж поверь.
Дайнеке захотелось прижаться к нему.