Сезон долгов

Хорватова Елена Викторовна

– Да, эта дорога известная. Знаешь, мне однажды довелось вытащить с панели молоденькую проститутку, причем не такую даму полусвета, как Вера, а бедную уличную замарашку. Трудно с ней поначалу было, но ничего, удалось направить на путь истинный и даже замуж удачно выдать за владельца зеленной лавки. Потом благодарная Ванда каждую неделю присылала мне из своей лавки гостинцы – моченые яблоки, клюкву, огурчики малосольные.

– Митя, сколько, оказывается, у тебя было пикантных приключений – и падшие девицы, и малосольные

огурчики...

– Ну, я-то ничего пикантного в этом не вижу. Просто пожалел девочку, забрал ее с улицы, попытался пристроить прислугой в знакомые дома – нигде не берут. Помучились мы с Петькой Бурминым, помучились и решили – пусть пока у нас в квартире будет прислугой на половинном жаловании, не выкидывать же ее обратно на панель. Мы, если ты помнишь, с Петей квартиру на паях снимали и все расходы пополам делили. Да и в спасении Ванды Петр тоже посильную помощь принял. А потом, когда я в Демьянов по службе перебрался, взял ее с собой. Там на Волге, ее никто не знал, слово плохого о ней сказать не мог, а девица она красивая, ну и жених ей нашелся, к счастью...

– Слушай, а может быть, и для Веры приезд сюда, на юг – шанс начать новую жизнь? Ее тут тоже никто, кроме Ованесова с его приказчиком, не знает, а эти будут молчать, я уверен. Я оплачу Верины долги владелице петербургского салона, чтобы Вера могла никогда туда не возвращаться... И на ее прошлой жизни будет поставлен крест.

– Ну и жениха тогда искать придется.

– Зачем жениха искать?

– Как – зачем? Нужно же Вере как-то устроить свою жизнь, не сможет же она век тянуть приживалкой в твоем имении. Или ты уже сам решил предложить ей руку?

– Нет, об этом пока говорить рано. Тем более, я совсем недавно похоронил жену, перед которой был сильно виноват... Но Вера так скрасила мою жизнь! Особенно теперь, когда я заперт в имении и не вижу никакого общества, она кажется мне лучом солнца, случайно проникшим в мою темницу. Во всяком случае, зимой мы с ней вместе планируем отправиться в Ниццу и Монте-Карло, а там поглядим, как жизнь распорядится...

Колычев не стал напоминать о том, что расследование еще не завершено, Феликс по-прежнему на подозрении у следователя и, стало быть, планировать отъезд за границу несколько преждевременно. По расчетам Дмитрия, это состояние теперь не должно было долго продлиться. Поэтому он заговорил о другом:

– Феликс, превращать эту несчастную девочку в свою содержанку было бы бессовестно с твоей стороны!

– Да я понимаю...

– Ваше сиятельство, к вам прибыл господин судебный следователь, – доложил вышедший на балкон лакей.

Князь Рахманов принял визитера в большой гостиной. Следователь держался в этот раз намного суше, чем обычно.

– Ну, как прошла ваша поездка в Петербург, господин следователь? – поинтересовался Феликс. – Удалось ли узнать что-либо важное?

– Кое-что удалось, ваше сиятельство, – ответил следователь, усаживаясь в удобное кресло. – И сразу скажу, уж простите за откровенность, что вы теперь превратились в основного подозреваемого. Как мне стало известно, у вас имелся очень веский повод для ревности. Если вы интересовались петербургской жизнью вашей супруги, то вполне могли счесть себя оскорбленным и запланировать убийство

неверной жены.

– Что вы хотите этим сказать? – вскочил Феликс.

– Сядьте, ваше сиятельство! Эти театральные эффекты ни к чему. К тому же сразу по возвращении у меня побывал господин Заплатин, который отказался от своих показаний касательно вашего алиби. Он утверждает, что вы вынудили его солгать...

– Какой негодяй, – пробормотал князь.

– И тем не менее, у меня нет оснований не верить ему. И еще одна загадка меня беспокоит – из Петербурга самым необъяснимым образом пропала весьма важная свидетельница, с которой мне необходимо было побеседовать о деле. Как выяснилось, она направилась куда-то в наши края.

– Вы случаем не о Вере Коноплянниковой говорите, господин следователь? – невинным тоном поинтересовался Колычев. – Если о Вере, то побеседовать с ней не составит для вас никакого труда. Она в настоящее время гостит в имении князя.

– Хм, прелестно! – хмыкнул следователь. – Надеюсь, господа, вы еще не успели подкупить или запугать ее и склонить к даче ложных показаний? Это было бы в вашем стиле, любезный князь!

– Простите, – снова вмешался Колычев. – Но вы обвиняете князя в несвойственных ему грехах. Ничем, кроме непростительного легкомыслия, он не страдает...

– Благодарю вас за мудрое замечание, господин Колычев, но если это возможно, мне в настоящий момент хотелось бы поговорить с князем с глазу на глаз.

– Я с удовольствием предоставлю вам такую возможность, господин следователь, но сперва позвольте мне сказать несколько слов...

– Извольте, но прошу вас, короче. У меня мало времени.

– Короче просто невозможно, – улыбнулся Колычев и добавил: – Мне удалось раскрыть убийство княгини Веры.

– Да? Интересно-с! – скептически заметил следователь. – А вы, милостивый государь, никогда не страдали излишней самоуверенностью?

– Случалось порой, – пропустил мимо внимания эту шпильку Колычев, – с кем не бывает. Но сейчас отнюдь не тот случай. Прошу вас ознакомиться с бумагами в этой папке, и вам многое станет ясно.

И Дмитрий протянул судебному следователю кожаную папку с гербом князя Рахманова. Тисненая папка была наполнена бумагами и теперь уже не казалась пустой.

– Конечно, беседы со свидетелями записаны мной произвольно, только чтобы изложить суть показаний, я ведь не имел права вести официальное следствие и кого-либо допрашивать, – продолжил Дмитрий. – Но если вы сочтете нужным подвергнуть выявленных мной свидетелей официальному допросу, полагаю, никто из них не откажется от своих слов...

– Как знать, – скептически заметил следователь, – ваш Заплатин, к примеру, от своих первоначальных показаний легко отказался.

– Поэтому полагаться при дознании пришлось на показания тех людей, чье слово более весомо, – парировал Колычев.

Следователь открыл папку и погрузился в чтение. Читал он молча, избегая всяческих комментариев, но по мере того, как он переворачивал лист за листом, лицо его, поначалу хмурое, прояснялось.

– Да, Дмитрий Степанович, интересно, весьма интересно! В вас чувствуется следовательская хватка! Но ведь все эти записи следует еще неоднократно проверить и перепроверить.