Сезон дождя (сборник)
Шрифт:
Медленно, очень медленно Кэти кладет трубку на рычаг. Потом, минуту спустя, вновь снимает ее. Потом говорит, возможно, даже не слыша своих слов.
КЭТИ. Я набрала старый номер. Я набрала…
СМЕНА КАДРА
СВП. БИЛЛ ДЕРЖИТ В РУКЕ ТРУБКУ. КЭТИ РЯДОМ.
Он говорит с телефонисткой.
ТЕЛЕФОНИСТКА (искаженный голос, хихикает)…Обещаю, что никому его не дам. БИЛЛ. 555-
СМЕНА КАДРА СВП. КЭТИ В КРЕСЛЕ БИЛЛА, КП
КЭТИ (заканчивает за Билла). – 4408
СВП. ТЕЛЕФОННЫЙ АППАРАТ, КП
Дрожащим пальцем Кэти набирает номер: 555-4408.
СВП. КЭТИ, В КРЕСЛЕ
Она закрывает глаза, когда телефон начинает звонить. На ее лице читаются надежда и страх. Если бы только она получила еще один шанс передать это важное сообщение, один-единственный шанс.
КЭТИ (шепотом). Пожалуйста… пожалуйста… ГОЛОС АВТООТВЕТЧИКА (искаженный). Вы набрали неработающий номер. Пожалуйста, положите трубку и вновь наберите номер. Если вам нужна помощь…
Кэти опять кладет трубку. По щекам бегут слезы. КАМЕРА НАЕЗЖАЕТ на телефонный аппарат.
СВП. У НАСТЕННОГО ТЕЛЕФОНА КЭТИ И БИЛЛ, ПОВТОР.
БИЛЛ. Значит, звонил какой-то псих. Или кто-то от волнения неправильно набрал номер… «Сквозь пелену слез», как мы частенько пишем в книгах. КЭТИ. Звонил не псих и номер набрали правильный! Я уверена, что звонил кто-то из моих самых близких родственников!
СВП. КЭТИ (В НАСТОЯЩЕМ) В КАБИНЕТЕ БИЛЛА
КЭТИ. Да. Кто-то из моих самых близких родственников. (Пауза). Я.
Она швыряет телефон на пол. Вновь начинает рыдать, закрывает лицо руками. Камера на мгновение задерживается на ней, потом скользит по комнате к…
СВП. ТЕЛЕФОН.
Он лежит на ковре, совершенно безобидный и при этом зловещий. Камера наезжает на него до СКП… дырочки над микрофоном вновь превращаются в пещеры. Мы смотрим на них, потом…
ВСЕ ПОГРУЖАЕТСЯ В ТЕМНОТУ.
Перекурщики
[32]
1
Пирсон попытался закричать, но шок лишил его дара речи, и из горла вырвался лишь сдавленный хрип – так иной раз стонут во сне. Он набрал полную грудь воздуха, чтобы предпринять вторую попытку, но чьи-то пальцы, как железные щипцы, сжали его левую руку повыше локтя.
– Это будет ошибкой, – послышался настойчивый голос у левого уха. Не голос – шепот. – Серьезной ошибкой. Можете мне поверить.
Пирсон обернулся. Существо, которое вызвало желание, нет, потребность, закричать, уже исчезло в банке, как это ни странно, никем не замеченное, и Пирсон смог обернуться. За руку его держал симпатичный молодой негр в кремовом костюме. Пирсон не был с ним знаком, но узнал, как узнал бы и любого другого представителя странного маленького племени, которое он называл перекурщиками (все они собирались у здания банка дважды в день, в десять утра и в три пополудни)… он полагал, что остальные точно так же узнавали и его.
Симпатичный молодой негр пристально смотрел на него.
– Вы видели? – спросил Пирсон. Нервным, визгливым фальцетом, столь непохожим на его обычно размеренную речь.
Симпатичный молодой негр отпустил руку Пирсона, как только убедился, что тот не собирается оглашать дикими криками площадь перед Первым торговым банком Бостона. Пирсон тут же схватил молодого негра за запястье. Будто не мог жить, не ощущая живого тепла другого человека.
– Вы видели? – повторил Пирсон. – Ужасно! Даже если это грим… или маска, которую кто-то нацепил ради шутки…
Но, конечно же, такое объяснение, как грим или маска, не выдерживало критики. Существо в темно-сером костюме от Андре Сира и туфлях за пятьсот долларов прошло совсем рядом, так близко, что Пирсон мог бы к нему прикоснуться (не дай Бог, мгновенно отреагировал его мозг, а по телу пробежала дрожь), и он знал, ни о гриме, ни о маске не могло быть и речи. Потому что кожа на громадном выступе, который, как полагал Пирсон, заменял чудовищу голову, пребывала в постоянном движении, различные части выступа двигались в разных направлениях, как кольца экзотических газов, вращающиеся вокруг гигантской планеты.
– Дружище, – начал симпатичный молодой негр в кремовом костюме, – вам надо…
– Что это было? – оборвал его Пирсон. – Я никогда не видел ничего подобного. Такое можно увидеть только… только в фильме ужасов… или… или…
Голос исходил не из привычного места в голове. Его источник теперь располагался где-то в вышине, будто он сам провалился в глубокую расселину, а голос, неприятный, пронзительный, принадлежал кому-то еще, человеку или некоему существу, расположившемуся над ним.
– Послушайте, друг мой…
Если бы все ограничилось только голосом. Несколько минут назад, когда Пирсон вышел через вращающуюся дверь с «Мальборо» в руке, он отметил, что день очень мрачный, похоже, собирается дождь. А теперь все стало не просто ярким, а суперярким. Красная юбка миловидной блондинки, которая стояла футах в пятидесяти от двери (она курила и читала книгу), слепила глаза, как только что вымытая пожарная машина. Желтая рубашка проходящего мимо курьера превратилась во второе солнце. Лица людей обрели небывалую четкость, стали такими же, как на картинках в детских книжках, которые любила читать его ненаглядная Дженни.
И его губы… он не чувствовал губ. Они онемели, как случалось после укола новокаина.
– Глупо, конечно, – признался Пирсон симпатичному молодому негру, – но я сейчас грохнусь в обморок.
– Нет, не грохнетесь. – Безапелляционность тона заставила Пирсона в это поверить, хотя бы временно. А пальцы симпатичного молодого негра вновь ухватили его за руку, пусть и не так крепко. – Пойдемте сюда… вам надо сесть.
Широкую площадь перед банком украшали мраморные островки высотой три фута, на каждом из которых высаживали цветы. Бордюры этих клумб и облюбовали перекурщики. Кто-то читал, кто-то разговаривал, кто-то просто разглядывал бесконечный поток пешеходов на Торговой улице, но параллельно все они занимались одним делом, которое объединяло их, ради которого Пирсон спускался вниз и выходил под открытое небо. На мраморном островке, ближайшем к Пирсону и его новому знакомому, росли астры, и их пурпур буквально бил по глазам. Бордюр пустовал, возможно, потому, что часы уже показывали десять минут четвертого, и народ потянулся к рабочим местам.