Сезон дождя
Шрифт:
В четверть шестого на востоке появились первые проблески утренней зари, осветившей землю. Уиллоу был погребен под живым ковром шевелящихся, прыгающих, недовольно квакающих жаб. У зданий на Мейн-стрит были сглажены углы и резьба все стало округлым, горбатым и вздрагивающим. Щит на шоссе, на котором было написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В УИЛЛОУ, ШТАТ МЭН, САМЫЙ ГОСТЕПРИИМНЫЙ ГОРОД!» выглядел так, словно кто-то раз тридцать выстрелил в него из крупнокалиберного ружья. Дыры были пробиты, разумеется, падающими жабами. Вывеска «ИТАЛЬЯНСКИЕ САНДВИЧИ, ПИЦЦА, ГРОГ, ЛИЦЕНЗИИ НА РЫБНУЮ ЛОВЛЮ», красовавшаяся прежде перед магазином, была сорвана и валялась
На озере несколько плотов, спущенных на воду так рано (только самые закаленные пловцы решались купаться в озере Уиллоу до 4 июля), были завалены жабами, и населяющая озеро рыба безумствовала, чувствуя близость пищи. То и дело слышался всплеск — это жабы в поисках места поудобней сталкивали друг друга в воду, обеспечивая завтраком какую-нибудь голодную форель или лосося. Дороги, что вели в город и из города — их было слишком много для такого маленького городка, как сказал Генри Иден, — оказались прямо-таки вымощены жабами. Электричество в Уиллоу не подавалось — град из падающих жаб нарушил линии электропередачи. Погибло и большинство садов, но вообще-то Уиллоу не был сельскохозяйственным городком, и его жители не занимались фермерством. Кое у кого были стада молочного скота, но животные не пострадали — их заранее упрятали в хорошо защищенные места. Те, кто выращивал в Уиллоу молочный скот, прекрасно знали о последствиях сезона дождя. Даже если коровы застрахованы, как объяснить то, что произошло, страховым компаниям?
С рассветом все отчетливее виднелось скопление жаб вокруг Хемпстед-Плейса. Стремительно падающие с крыши дома тела жаб сорвали и разбили дождевые желоба. Жабы сновали возле амбара, наглухо забили трубы, прыгали вокруг автомобиля Джона Грэхема, заполнили его переднее сиденье, усевшись, словно прихожане в ожидании службы. Кое-где у дома высились кучи мертвых жаб, некоторые из них достигали шести футов.
В пять минут седьмого из-за горизонта показалось солнце, и как только его первые лучи упали на небесных чудовищ, те начали таять.
Их кожа побледнела, побелела и сделалась прозрачной. Скоро от жабьих тел стал подниматься пар, отдаленно пахнущий болотом, и потекли пенящиеся ручейки. Глаза у жаб вваливались внутрь или выскакивали наружу — в зависимости от того, как падали на них лучи солнца. Кожа лопалась с хлопками, и минут десять казалось, что по всему Уиллоу открывают бутылки шампанского.
После этого жабы окончательно растаяли, превращаясь в лужи мутной белесой жидкости, напоминающей сперму. Жидкость стекала по крышам и уцелевшим желобам сначала тонкими ручейками, а затем медленно и тягуче капала подобно гною.
Белесая жидкость короткое время пузырилась, а потом медленно поглощалась почвой. От земли поднимались тонкие струйки пара, и какой-то период поля вокруг Уиллоу напоминали умирающие вулканы.
Без четверти семь все кончилось, оставалось только произвести ремонт, а горожане Уиллоу привыкли к ремонтным работам.
Это казалось малой ценой за очередные семь лет тихого процветания в тихой заводи почти всеми забытого городка штата Мэн.
В пять минут девятого разбитый «вольво» Лауры Стэнтон въехал во двор магазина. Лаура выглядела
Генри Иден вышел на крыльцо. За ним плелась его собака.
— Загони свою псину в дом. Иначе я поворачиваюсь и уезжаю, — сказала Лаура с нижней ступеньки.
— Он не виноват, Лаура, что время от времени выпускает дурной воздух.
— Это не значит, что я обязана находиться рядом, когда он выпускает его, ответила Лаура. — Прошу тебя, Генри. У меня раскалывается голова, и мне ничуть не хочется этим утром слушать, как твой пес исполняет своей задницей «Привет Колумбии».
— Иди домой, Тоби, — сказал Генри, не закрывая приоткрытую дверь.
Тоби посмотрел на него влажными глазами, словно спрашивая: «Мне действительно следует уйти? Все вокруг только что начало казаться мне таким интересным».
— Давай-давай, отправляйся, — сказал Генри.
Тоби ушел в дом, и Генри закрыл дверь. Лаура подождала, пока щелкнул замок, и затем поднялась по ступенькам.
— Твой рекламный щит упал, — заметила она, передавая ему корзину с пустыми бутылками.
— Я не слепой, женщина, — ответил Генри. Этим утром и у него было не лучшее настроение. Мало у кого в Уиллоу сегодня оно будет хорошим. Чертовски трудно спать, когда с неба сыплются градом жабы. Слава Богу, что такая ночь бывает только раз в семь лет, иначе можно просто сойти с ума.
— Ты бы унес его внутрь, — сказала она.
Генри пробормотал что-то, но она не расслышала его слов.
— Что?
— Я сказал, что мы уговаривали их недостаточно настойчиво, — вызывающе сказал Генри. — Хорошая молодая пара. Нам следовало приложить больше усилий.
Она ощутила прилив сочувствия к старику, несмотря на нестерпимую головную боль, и коснулась его руки.
— Знаешь, иногда мне хочется послать все эти ритуалы к чертовой матери! сказал Иден.
— Генри! — Она отдернула руку, потрясенная его словами. Но ведь с годами он не становится моложе, напомнила она себе. Колесики крутятся у него в голове медленнее и все больше ржавеют, в чем можно не сомневаться.
— Мне наплевать па это, — упрямо произнес он. — Они показались мне по-настоящему приятной молодой парой. Да и ты то же самое сказала, помнишь? Не пытайся отрицать.
— Я действительно сочла их приятной парой. — согласилась Лаура. — Но мы ничего не можем изменить, Генри. Послушай, ведь ты сам сказал это прошлым вечером.
— Да, я знаю, — вздохнул он.
— Мы не уговаривали их остаться в городе, — продолжала она. — Как раз наоборот. Мы предупредили их, предостерегли, что им лучше провести ночь в другом месте. Они сами решили остаться. Такие, как они, всегда решают остаться. Такое уж принимают решение. Это тоже часть ритуала.
— Я знаю, — повторил он. Сделал глубокий вдох и поморщился. — Мне трудно выдержать этот запах ва другой день. Будто весь чертов город пропах кислым молоком.
— Запах исчезнет к полудню. Ты сам знаешь.
— Да. Вот только я надеюсь, что до следующего сезона дождя, Лаура, меня уже закопают. А если не закопают, надеюсь, кому-то другому поручат встречать тех, кто приезжает накануне. Я готов расплачиваться по своим счетам, когда мне их предъявляют, ничуть не хуже других, но, понимаешь, устаешь от этих жаб. Даже если такое случается только один раз в семь лет, устаешь от них.