Сезон гроз

Сапковский Анджей

Риссберг предстал взору ни грозным, ни даже импонирующим. Так, з'aмочек, каких множество, размером средний, ловко вписанный в отвесный склон горы; прижимаясь к скале, светлой стеною контрастировал с вечной зеленью ельника; над шатрами дерев возвышались крыши двух четырехугольных башен, одна повыше, другая – пониже. Окружающая замок стена не была, как оказалось вблизи, слишком высока, и не венчали ее зубцы, размещенные же по углам и над воротами башенки имели характер скорее декоративный, чем защитный.

Вьющаяся вокруг горы дорога носила следы интенсивного использования. Все потому, что и была используема – весьма интенсивно. Вскоре ведьмаку пришлось обгонять возы, телеги, всадников и пеших. Много путников двигалось и в обратном направлении, от

замка. Геральт догадывался о цели паломничества. И оказался прав – все прояснилось, едва он выехал из леса.

Плоскую вершину горы под занавесом стены занимало возведенное из дерева, камыша и соломы местечко – целый комплекс б'oльших и меньших строений да навесов, окруженных плетнями и загородками для коней и скота. Доносился оттуда гомон, а движение царило весьма оживленное, точнехонько как на ярмарке или базаре. Ибо это и была ярмарка, базар, большое торжище, только вот торговали здесь не мелкой животинкой, рыбой или овощами. Выставленным под замком Риссберг товаром была магия – амулеты, талисманы, эликсиры, опиаты, фильтры, декокты, экстракты, дистилляты, благовония, кадила, сиропы, порошки и мази, а к тому же еще и различные напитанные магией предметы, инструменты, домовый инвентарь, украшения, даже детские игрушки. Сей ассортимент и притягивал к замку толпы покупателей. Был спрос – были продажи, и деньги тут, похоже, крутились немалые.

Дорога раздваивалась. Ведьмак свернул на ту, что шла к воротам замка, куда меньше наезженную, чем другая, ведшая посетителей на торговую площадь. Он проехал мощеным предвратьем, все время меж специально поставленными здесь менгирами, в большинстве своем – повыше всадника на коне. Вскоре уткнулся в двери, по типу своему скорее дворцовые, чем замковые, поскольку – с изукрашенными пилястрами и фронтоном. Медальон ведьмака задрожал сильнее. Плотва заржала, стукнула в камень подковой и встала, как вкопанная.

– Личность и цель визита.

Он поднял голову. Скрипучий и пригромыхивающий, но несомненно женский голос доносился, казалось, из широко распахнутых уст изображенной на тимпане головы гарпии. Медальон дрожал, кобылка фыркала. Ведьмак чувствовал странное давление в висках.

– Личность и цель визита, – раздалось вновь из дыры в барельефе. Чуть громче, чем в прошлый раз.

– Геральт из Ривии, ведьмак. Меня ждут.

Голова гарпии издала звук, напоминавший трубный рев. Блокирующая арку магия исчезла, давление в висках моментально пропало, а кобылка без понуканий зашагала вперед. Копыта стучали о камень.

Он выехал из арки на окруженный галереями cul-de-sac [34] . Сразу же подскочили к нему двое прислужников, парней в рабочей бурой одежде. Один занялся лошадью, второй выступил в роли проводника.

– Туда, господин.

– И всегда у вас так? Такая суета? Там, под замком?

– Нет, господин, – прислужник бросил на него встревоженный взгляд. – Токмо по средам. Среда – торговый день.

Над верхушкой арки очередного портала виднелся картуш, на нем – очередной барельеф, несомненно магический же. Этот изображал пасть амфисбены. Портал перекрывала узорчатая, но крепкая решетка, которая, однако, легко и плавно открылась от толчка прислужника.

34

Тупик (фр.).

Второе подворье было более просторным. И только отсюда стало возможным оценить наконец замок. Вид издали, так уж вышло, оказался обманчив.

Риссберг был намного крупнее, чем могло показаться с первого взгляда. Ибо он вгрызался в горную стену, врезался в нее комплексом домов, зданий суровых и отвратительных, какие обычно не встречались в архитектуре замков. Дома напоминали фабрики – и наверняка ими и являлись. Ибо торчали из них дымовые и вентиляционные трубы. Можно было обонять запах гари, аммиака и серы, можно

было ощутить и легкую дрожь скалы – доказательство работы неких подземных механизмов.

Прислужник, прокашлявшись, отвлек внимание Геральта от фабричного комплекса. Ибо они-то шли в другую сторону – к замковой башне, той, что пониже, встающей над постройками более классического, дворцового характера. Внутри все оказалось тоже довольно классическо-дворцовым – пахло пылью, деревом, воском и тряпьем. Было светло – под потолком, сонно, будто рыбы в аквариуме, плавали окруженные сверкающими ареолами магические шары, стандартное освещение чародейских замков.

– Приветствую, ведьмак.

Приветствующими оказались двое магов. Знал он обоих, хотя и не лично. Харлана Тзару показала ему как-то Йеннефер, он – запомнил, поскольку тот, чуть ли не единственный средь магов, брил голову налысо. Альджернона Джианкампо по прозвищу Пинетти [35] он помнил со времен Оксенфурта. По академии.

– Приветствуем в Риссберге, – произнес Пинетти. – Мы рады, что ты захотел прибыть.

– Смеешься? Я здесь не по собственной воле. Чтобы принудить меня к прибытию, Литта Нейд впутала меня в преступление…

35

Прозвище данного чародея отсылает нас, по признанию самого автора, к вполне реальному человеку. Джованни Джузеппе Пинетти (1750–1800) – знаменитый фокусник, чародей и иллюзионист, выступал при многих королевских дворах Европы, в том числе – по свидетельству Адама Мицкевича – в Гродно и Вильнюсе, где о нем осталось много исторических анекдотов. Фокусы и трюки Пинетти были очень необычны и зрелищны, поэтому многие верили в то, что он владеет черной магией и заключил договор с Дьяволом. Адам Мицкевич в двенадцатой книге поэмы «Пан Тадеуш» упоминает о Пинетти:

Тут Генрик Домбровский выразил удивленьеИ молвил: «Пан Войский, не китайские ль это тени?А может, на службу вам бесов своих дал Пинетти?…»

– Примеч. ред.

– Но ведь после из него вытащила, – прервал Тзара. – И щедро вознаградила. Компенсировала дискомфорт с изрядным, хм, привеском. Слухи ходят, что ты по крайней мере неделю как находишься с ней в весьма хороших… отношениях.

Геральт едва совладал со всепобеждающим желанием двинуть ему в морду. Пинетти, похоже, это заметил.

– Pax [36] , – поднял он руку. – Pax, Харлан. Хватит ссор. Давай обойдемся без взаимных колкостей и иронии. Мы знаем, что Геральт относительно нас предубежден, это слышно в каждом его слове. Мы знаем, отчего так вышло, знаем, как завершилось его приключение с Йеннефер. И реакцию окружающих на то приключение. Этого нам не изменить. Но Геральт – профессионал, он сможет быть выше этого.

36

Мир (лат.).

– Смогу, – саркастически подтвердил Геральт. – Вопрос в том, захочу ли. Перейдем, наконец, к сути дела. Зачем я здесь?

– Ты нам нужен, – сухо произнес Тзара. – Именно ты.

– Именно я. Мне чувствовать себя польщенным? Или же начинать беспокоиться?

– Ты знаменит, Геральт из Ривии, – сказал Пинетти. – Твои дела и деяния нынче повсеместно полагают воистину эффектными и достойными удивления. На удивление наше, впрочем, не слишком-то рассчитывай, мы не настолько скоры к проявлению восхищения, особенно в отношении подобных тебе. Но мы умеем признавать профессионализм и уважать опыт. Факты говорят за себя. Ты, рискнул бы я утверждать, выдающийся… хм…