Сезон охоты на падчериц
Шрифт:
— Минут через тридцать будем в центре Каулуна. Завтра, если пожелаете, можете посетить Новые территории. Были когда-нибудь на утиной ферме? О, а какие у нас пляжи! Теперь, конечно, не сезон. Но это хорошо, что вы приехали именно в январе. Здесь сейчас изумительно прохладно. По местным меркам даже холодно, бррр…— И Ваня захохотал.
Занятный парень. Тоже учился в России?
— Я учился в Москве, получал второе высшее образование. Как вам мой русский?
— Великолепно, — искренне похвалила его я.
— Ну конечно! — согласились со мной
— Гонконг — особое место. Вам здесь понравится. Это, конечно, не совсем Китай, но все-таки Китай. А может быть, даже больше Китай, чем весь остальной Китай. — И Ваня опять от души захохотал.
На табличках и вывесках иероглифы соседствовали с латинскими буквами. А кое-где названия были только на английском. Наверное, Гонконг похож на этого парня. Под желтоватой кожей бежит холодная европейская кровь. Но если копнуть глубже, то окажется, что и это иллюзия. Китай здесь так же неистребим, как запах пряностей, которыми много лет назад торговали Ванины предки. Возможно, это была всего лишь такая игра — быть похожим на китайца, похожего на европейца, оставаясь при этом китайцем.
— Сегодня отдыхать! — Показав нам квартиру, Ваня тут же засобирался. — Завтра — культурная программа!
Но никакой культурной программы завтра не получилось. Если бы я знала заранее, так улетела бы еще вчера. Куда подальше, да хоть к черту на кулички!
Утром снова позвонил Гришка и, не дав мне сказать ни слова, принялся орать:
— Я сказал, в Москву! На первый рейс! Ты меня слышала? Дура! Идиотка! В Москву!
— Гриш, что ты так кричишь? — тихо спросила я и прикрыла трубку рукой. Мне казалось, что истерические вопли напарника слышны даже в соседней квартире.
— Не кричу, Настя, — вдруг очень устало произнес Гришка, — не кричу и не шучу. Девочка моя, тебе надо вернуться.
Тут мне совсем плохо стало. Коллега никогда не называл меня девочкой. Он вообще держал меня в ежовых рукавицах, и оба мы принимали это как должное, как привычный и уже удобный расклад вещей. Формально я была начальницей, но, по сути, Гришка вез все наши заботы на себе, и я считала, что он вправе проявлять свой отвратительный характер. И никогда не обижалась на те нелестные эпитеты, которыми он утюжил мое и без того невысокое самомнение. А тут вдруг “девочка моя”… Должно быть, ситуация совсем плоха. Должно быть, другого варианта уже нет, и мне надо действительно вернуться.
— Настена, пойми, ты сидишь на пороховой бочке. Хорошо, смотри сама. Ты могла бы пойти в кафе вместе с ними? Такое легко могло случиться, по чистой случайности тебя не оказалось рядом, — горячился Гришка. Это он еще не знал про драку. На всякий случай я прикусила язык и не стала его пичкать дополнительной тревожной информацией. — Тебе надо срочно брать билет на ближайший рейс, ты слышишь меня? Я уверен, что вот-вот может случиться что-то нехорошее!
— Слышу, Гриш, слышу… Может случиться, а может и нет. Но в любом случае, что ты мне предлагаешь? Бросить их? А?
— Да с
— А что Лешка? Что? Он не звонит мне. И трубку не берет.
— Зато мне звонит. Каждые полчаса.
— Странное дело. Почему это он тебе звонит, а?
— Тебя он, Настя, боится.
— Вот так новость. С каких это пор?
— Ладно, сантименты потом. Так, сразу позвони мне, как только выяснишь насчет билетов.
Как бы не так. Стоило мне открыть рот, чтобы озвучить свое решение, как Анна, Мария и Фима дружно воскликнули:
— Ну конечно! Конечно! Что это вы, Настя, придумали?
— Ничего я не придумала. Мне надо вернуться в Москву.
— Что? Срочные дела? — недобро усмехаясь, спросил Фима.
— Ага, — кивнула я, — срочнее некуда.
— Так не пойдет, — сказал Фима.
— Ну конечно, так не пойдет! — подтвердила Анна. Или Мария.
— Конечно, не пойдет! — подвела итог Мария. Или Анна.
Они окружили меня кольцом, и кольцо это постепенно сужалось. Кажется, я попала. Сейчас главное — сохранить спокойствие. Главное — не показать виду, как сильно я напугана. С трудом попыталась улыбнуться. Зеркало напротив отразило жалкую кривую усмешку.
— Вы нас, Настя, боитесь, что ли? — Девочки переглянулись и дружно пожали плечами. — Ну можно подумать! Можно подумать! Вы, Настя, нас удивляете. Зачем же тогда полетели с нами?
— Затем, что я обещала это вашему отчиму. Это он меня попросил. И ваша мать, она тоже просила.
— Ну так, значит, вы должны выполнить их просьбу. А? Не так ли?
— Ну конечно! — передразнила я их. — Ну разумеется! Мы с вашими родными о таком не договаривались! Я тут вам не девочка на побегушках, не бесплатное приложение к билетам! Вы что себе возомнили?
Я решила пойти ва-банк. Внутренний мандраж, готовый вот-вот выплеснуться истерикой, трансформировался в неподдельную ярость. Но стоило мне опасно близко приблизиться к Марии — или к Анне? — как я была вырублена профессионально точным ударом. Таким быстрым, таким непринужденным, что даже не успела ничего понять. Через мгновение я уже лежала на полу рядом с кукольно тонкими ножками, обутыми в серебристые туфли.
— Вы никуда не полетите, — спокойно сказала одна из сестер.
— Пока мы вам не разрешим, — добавила вторая.
— Вот как? — Я неуклюже поднялась с пола и, держась за отчаянно коловший бок, с удивлением уставилась на фурий.
— Да, да, именно так, — подтвердили они и, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, ушли из комнаты.
Своего паспорта я конечно же не нашла. Дура. Ах, какая дура. Ну отчего я затеяла этот спектакль? Неужели длины моих извилин не хватает даже для того, чтобы как следует оформить такую простую мысль — важные дела надо делать тихо?
Ни паспорта, ни билета, ни кредитной карты. Я оказалась пленницей этих отмороженных путешественников. А самый жуткий кошмар заключался в том, что я по-прежнему ни черта не понимала в происходящем. Нисколько!