Сезон охоты

Царенко Тимофей Петрович

— Скорее всего.

— Значит, нам нужен другой план. Хлам рухнет и убьёт всех кто внизу. С гарантией.

Мои спутники уставились на катаклизм с задумчивым видом.

— А если растащить куски в стороны? У нас была сетка и пушка.

— И мы её оставили на крыше, — заметила Аркадия.

— Да там расчистить воздух только над танцполом надо…

— Значит так… мы с Лизи идём двигать камни, а вы идите к рембазе. Все равно я в технике ни черта не смыслю.

— А снарядов вы где наберёте? Двигаем на рембазу, там расходников должно быть поболее… — внесла корректировки плана

Аркадия.

И мы пошли…

Не помню, когда бы я последний раз столько работал. Я плёл сети (нам наверняка потребуется вытащить кого-то из центра человеческой мурмурации), варил гарпуны и кошки, перетаскал несколько десятков километров троса. Было весело!

Перво-наперво мы вытащили какого-то неудачника из центра вихря, чтобы тот снова распался на вялую вечеринку.

— Слушай, а кто такая Нэнси плакса? У дамочки очень специфические знания насчёт уничтожения техники. А ещё ты про неё знаешь. Со станции нет доступа к внешним системам ни у кого. Даже у тебя. Но я встречаю стрёмного мужика, которого жрёт слизь, и ты про неё всё уже знаешь. Как так?

— Ты не первый эксперимент Кавадзаму Инк на этой станции. До тебя были и другие…

— А цель какая? Поменять правила игры?

— Не только…

— Крошка, не темни, мы сейчас разгребаем огромную кучу дерьма, которую тут навалили вы с Французом. Больше доверия.

Я выстрелил из пушки в самый крупный кусок бетона, кошка перелетела большой блок. Лебёдка мерзко зажужжала, трос натянулся, и бетонная дура пришла в движение.

— У нас до сих пор нет ответа, что тут происходит. Никто не думал создавать Игру на Оке Титанов. Смысл этого места в другом. И он скрыт не только от человечества, но и от тех сил, которым я служу.

— Знаешь, я, может быть, мало что понимаю в искусственном разуме, но очень хорошо понимаю в дерьме…

Трос завибрировал, и движение блока остановилось. Блоки приходилось таскать с двух точек, теперь предстояло слезть с остатка крыши ангара и переместиться на несколько сотен метров, чтобы оттуда перетащить бетон в сторону так, чтобы когда они начнут падать, никого не раздавили.

— Нэнси — наша находка. Редкая психопатка, одержимая Хартамалом настолько, что выжгла пару станций почти полторы сотни лет назад. Наёмница, работала в те времена, когда на разборки между анклавами смотрели сквозь пальцы. Собственно, после тех инцидентов и появилось правило, согласно которому федеральное правительство уронит в гравитационный колодец любой анклав, который поднимет знамя войны. Теперь все желающие повоевать должны для начала свалить из Солнечной системы.

— И какая была миссия у неё на станции? Неужели вы её подрядили сломать Око Титанов? И причём тут, чёрт возьми, твои машинные боги?

— Наши, Кель, наши. Ты тоже им служишь. И… да. Только что-то пошло не так.

— Я смотрю, это популярная ваша проблема, — я хмыкнул и загарпунил мелкий кусок на краю воронки. — Что с ней случилось?

— Она решила сменить форму на более подходящую для диверсии. Высшая форма адаптации. Использовала на себе семя Выбора.

— И станция превратила её в хищного монстра? Погоди, стоп, дай я сам… до неё хищная слизь не водилась на станции?

— В точку!

—

То есть, мы можем набрать в ведро содержимое любой алой Лужи, взять какого-нибудь неудачника и получить технодиверсанта, способного взрывать космические станции?

Других объяснений, откуда Лизи могла знать случайно встреченного неизвестного игрока, у меня не нашлось.

— Да, да и да…

— Дорогуша, а как при таких вводных федералы не распылили на атомы вас?

— Мы не устраиваем катастрофы. Мы утилизируем последствия. Видео о том, как дамочка растекается лужей, служит доказательством того, что наши эксперименты не причинят никому вреда за пределами этого странного мира. По нашим расчётам, она должна была зачистить от Эльдразионов несколько секций. Но вместо этого встроилась в местный биогеоценоз.

— А к каким выводам пришла корпорация, или боги, после этого?

— Хорошо мотивированные наёмники не могут сделать ничего. Подход признали бесперспективным.

Лизи таскала лебёдки и заряжала пушки наравне со мной. А я в железках под полтора центнера весом. Упарилась вся, бедная. Обычный человек? Ну-ну.

— И потому на станцию прилетел я… Немотивированный, неподготовленный, прямо из офиса Лямбда Корп!

— Хочешь сказать, ты чем-то недоволен? Не это ли ты искал, Кель Хендрикс, игрок по имени Живой? Не ты ли был готов бороться за жизнь до последнего?

Жрица подошла ко мне очень близко. Запах ацетона ушёл, кожа вновь стала нормального цвета. Я задумался. А потом неожиданно для себя улыбнулся.

— А ты знаешь толк в развлечениях, крошка. Много драк, много тайн, много кретинов, которых можно убить. Только вот это…

— Чего-то не хватает?

Лизи охватило моё лицо своими ладонями и заставила наклонить голову. А потом запустила ладони мне в волосы. Волна удовольствия и возбуждения пробежала по телу. Я чуть повернул голову и поцеловал девушку в запястье.

— Тебя.

Лизи рассмеялась, весело и совсем по-человечески.

— Ну, будем считать это началом ухаживаний. Куда позовёшь на первое свидание?

— Только не в клуб. У меня ПТСР при звуках музыки, — я бросил взгляд на светопреставление в разрушенном ангаре. — Как насчёт парка?

— Кель, на этой станции нет парков.

— Разобьём. Или нет… — я вспомнил виноградники Француза. — Как всё это закончится, давай сходим в парк на Земле? Говорят, там красиво.

— О, Кель, как же ты неосторожен, ты разве не знаешь, что после таких слов герои историй обречены на гибель? Кто-то выживет, придёт в парк, будет ходить между деревьями, одинокий и потерянный.

— Тогда… Тогда не так! Мы должны приехать на землю, найти самый красивый парк и заняться там сексом! Тогда твоя магия драматургии работать не будет.

— Почему?

— Потому что тогда в конце истории, если она будет развиваться трагично, один из героев должен грустный бродить по парку и печально дрочить на деревья. Ломается картина. Никто не будет читать такую историю, а значит, мы с тобой, Лизи, в другой сказке. Так что торжественно клянусь, если ты тут сдохнешь, я прилечу на Землю и буду там заниматься самой мерзкой формой эксгибиционизма до тех пор, пока меня не выкинут с планеты!