Сезон солнца
Шрифт:
Зарабет обернулась, но матросов и след простыл. Магнус рассмеялся. Она почувствовала на своем плече его тяжелую руку.
– Ты слишком импульсивна, Зарабет, – сказал он серьезно, уже без тени юмора. – Это опасное качество, но я не стану упрекать тебя на этот раз, хотя и сержусь, что ты пришла сюда одна в такой час. Но ты пришла, и я рад, что могу тебя видеть.
Зарабет улыбнулась и уткнулась лицом Магнусу в грудь.
– Я хотела увидеть тебя. Слишком много времени прошло с тех пор, как мы говорили с тобой, – тихо вымолвила она.
– Правда? – Харальдсон взял ее за плечи и отстранил
– Я знала, что это твой корабль, – ответила она уверенно, отрицая всякую возможность ошибки. – Он самый красивый в гавани! И похож на тебя, дикий Магнус. Я ничем не рисковала.
– Твои доводы удивляют и восхищают меня. Но неужели ты действительно считаешь меня диким?
– Нет, я только хотела сказать, что корабль красив какой-то животной красотой, как и ты, его хозяин. Может быть, звучит странно, но это правда.
– Хорошо, я обещал не бранить тебя и не стану. Ты заставляешь меня чувствовать себя сильным и великодушным. Помни, Зарабет, жестокость, которая свойственна моей натуре, никогда не будет направлена на тебя. Если ты чем-нибудь огорчишь меня, я просто тебя поцелую.
С этими словами он прижал девушку к груди, обернув полами своего плаща. Его губы были теплыми и жесткими, и, когда Зарабет не приоткрыла рта навстречу поцелую, он провел языком по ее нижней губе, дразня и лаская, возбуждая и требуя того, что, как он считал, уже принадлежит ему по праву. Она подчинилась и, когда их языки соприкоснулись, испытала ни с чем не сравнимый восторг. Магнус крепко обнял ее, и Зарабет почувствовала прикосновение его твердой мужской плоти.
– Магнус, – вымолвила она и попыталась отстраниться, ощущая дрожь его тела. Девушке показалось, что она в состоянии подчинить себе его страстный порыв, но в следующий миг сильные жаркие руки Магнуса оторвали ее от земли. Зарабет напряглась и уперлась руками ему в грудь. Магнус тут же стал медленно опускать ее.
– Твое дыхание горячо и прерывисто, и это мне нравится, – сказал он. – Ты права, сейчас все мои люди, а также матросы с других судов наблюдают за нами из-за планшира и мечтают уже не о горах серебра, а о прекрасных женщинах, которые придут среди ночи и соблазнят их. Завтра я всем объявлю, что ты моя, и положу конец пересудам.
– Ты очень добр, Магнус, – отозвалась она, опустив глаза. – Я пришла, чтобы немного побыть с тобой. Это поможет нам лучше узнать друг друга. Я сказала Олаву, что объявлю свое решение через три дня. Отчим заботится обо мне и не хочет, чтобы я поступала легкомысленно. – Зарабет замолчала и вдруг неожиданно для самой себя усмехнулась. – Олав боится, что твоя мужественность затуманила мне мозги, хотя и не говорит этого прямо. Надо было честно признаться, что он прав в своих опасениях.
Харальдсон хранил молчание, и она добавила уже серьезно:
– Я захотела увидеть тебя, Магнус, чтобы убедиться: да, ты действительно тот мужчина, о котором я думала целый день.
– Ну и как, Зарабет, убедилась?
Она улыбнулась тому, как странно норвежец выговаривает ее имя, и отступила немного, насколько позволяли сильные руки, обнимавшие ее
Магнус держался совершенно прямо и спокойно.
– Ты такой, какой есть, и мне это нравится. – Зарабет коснулась ямочки на его подбородке. – Это признак ума.
– Я понимаю, что это не в моих интересах, но все же расскажу тебе… Одна женщина сказала мне как-то, будто ямочка – знак того, что Один отказался от меня и вдавил палец в мой подбородок, дабы люди знали: я отвержен.
– А эта женщина… Не причинил ли ты ей боль? Почему она вдруг сказала тебе такую ужасную вещь?
– Наверное, так и было, – задумался Магнус. – Она соблазнила меня. Ей было немногим меньше, чем тебе сейчас, а мне едва исполнилось двенадцать. Тогда я впервые узнал, какое удовольствие получает мужчина от женского тела. Но мне в то время куда больше нравилось охотиться на моржей, чем заниматься любовью. Вот она и решила отомстить, сказав, что на мне лежит проклятие Одина.
– Я бы тоже обиделась на ее месте, – усмехнулась Зарабет. – Охота на моржей! Ты поступил с ней жестоко.
– Мне было всего двенадцать лет.
– А ты и тогда был таким же красивым, как сейчас, Магнус?
– Когда ты родишь мне сыновей, возможно, один из них будет похож на меня в детстве. Тогда ты сама увидишь.
Зарабет молчала. Она все еще не могла привыкнуть к его прямолинейности и терялась от этого.
– Что тебя беспокоит, дорогая?
– Ты и то, что ты со мной делаешь. Странно, но твои слова смущают меня и заставляют чувствовать себя глупой.
– Ты будешь чувствовать себя счастливой, а не глупенькой рядом со мной, – ответил Магнус, касаясь ее щеки.
– А если тебе придется иметь дело со счастливой идиоткой?
– Я приму тебя любой. – Он склонился и поцеловал ее в губы, нежно и ласково.
– Я боюсь. Ты приехал из страны, о которой я ничего не знаю. Люди там чужие, а зима такая суровая и долгая, что по несколько месяцев не бывает солнца.
Магнус хотел показать ей свой корабль, но передумал. На пристани, подумал он, Зарабет чувствовала себя более уверенно, ведь она знала его всего два дня. Он весело улыбнулся и сказал ободряюще:
– Люди будут казаться тебе чужими только до тех пор, пока ты не улыбнешься им и не скажешь «здравствуйте». Мой род примет тебя и полюбит, как и наш король Харальд Прекрасноволосый. Он кузен моего отца, а значит, тоже принадлежит к нашему роду и приедет навестить нас. Тогда и тебе король окажет свою милость.
– Я слышала о Харальде Прекрасноволосом. Говорят, этот человек жесток и беспощаден и редко бывает великодушен даже по отношению к своим подданным.
– Да, он ненасытен и властолюбив, – согласился Магнус. – Требует от каждого своего вассала безоговорочного подчинения королевской воле. Но он мужчина и викинг! Его могущество растет год от года, он крепок духом и телом, хотя ему не меньше лет, чем моему отцу. Король покорил страну и удерживает власть уже долгие годы, но ему этого мало. – Магнус усмехнулся. – Люди в моей стране, если король подвергает их гонениям, предпочитают просто уходить. Они ищут другое место, чтобы обосноваться там. Мы высоко ценим свою свободу и никому не позволяем ущемлять ее.