Сезон ведьмовства
Шрифт:
Фрэнки досадливо вздохнула.
— Габриель, не надо делать поспешных выводов только из-за того, что ты один раз…
— Три раза.
— …хорошо, три раза прокололся. Просто сейчас ты видишь менее четко.
— Фрэнки, я не вижу совсем.
— Тебе ведь удалось определить несколько возможных мест. Ты сам сказал, что это наверняка. Александр попросил полицию их проверить.
— Я все выдумал.
— Что?!
— Я… я подумал, что если сумею выиграть немного времени…
На лице Фрэнки отразилось изумление. Ее взгляд заставил Габриеля отвернуться. Да, работа любого дальновидящего
— Я не понимаю, что происходит, — торопливо заговорил Габриель. — Вроде бы чувствую, как преодолеваю границы сознания и выхожу в «скачок», но затем все обрывается, как будто перед моим носом вырастает стена, глухая стена.
— Ты должен сказать об этом Александру.
— Нет-нет, пока не надо. Фрэнки, у меня все еще может получиться, просто мне нужно немного времени. Я уверен, что сумею преодолеть этот барьер.
— Если промолчишь, я сама скажу, — безжалостно заявила Фрэнки.
— Предашь меня?
— Ради бога, прекрати! Дело касается не нас с тобой, а жизни другого человека!
Под ее взглядом Габриель был готов провалиться сквозь землю.
— Ладно. — Он потянулся за джинсами. — Поеду к нему прямо сейчас.
У двери Габриель обернулся. Фрэнки смотрела на него, закрыв ладонью рот, и выглядела чужой и настороженной.
Реакция Фрэнки оказалась сущим пустяком по сравнению с гневом Маллинза.
— Я ничуть не удивляюсь, Габриель, что тебе не хватило мужества признаться в своей проблеме раньше. Вполне в твоем духе. В мире существуешь только ты и твое тщеславие, верно? В твоей системе ценностей спасение миссис Картрайт — ерунда, мелочь. Тебе начхать на ее судьбу, гораздо важнее для тебя — не выглядеть глупо.
— Александр, я сожалею…
— Не ври! Ты сожалеешь лишь о том, что вынужден сказать мне правду.
— Прошу вас, выслушайте меня.
— Это моя вина. Я терпел твое самолюбование только потому, что положился на твой талант. Я пренебрег возможностями других участников группы, уделял их отчетам меньше внимания, чем следовало. Из-за тебя мы потеряли драгоценное время, Габриель, время, которое могли бы потратить на расследование других ниточек. Кроме того, мы лишились доверия полиции.
Габриель молчал.
— Уходи.
Когда он вернулся домой, Фрэнки в квартире не оказалось. Не снимая одежды, Габриель рухнул на кровать. Сон, однако, пришел к нему только перед рассветом. Он начал дремать и почувствовал, как открывается внутреннее зрение, как его тянет в «скачок». Ощутил мягкую силу, влекущую за пределы сознания. Ну же… Ну…
Он заколебался. А зачем ему это? Маллинз вышвырнул его пинком, да и, скорее всего, опять ничего не получится. К чему продлевать агонию?
Вперед… в «скачок»… Нет. Габриель поставил блокировку и без усилий закрыл внутренний канал. С «Глазом бури» покончено. Какое облегчение, подумал он.
Он повернулся к стене и укрылся одеялом, заметив в темном небе за окном бледную полоску рассвета.
Тело Мелиссы Картрайт обнаружили одиннадцать часов спустя в хлеву одной из йоркширских ферм. Она умерла рано утром, на восходе солнца.
ГЛАВА 31
— Габриель, просыпайся.
Фрэнки легонько потрясла его за плечо.
Он поднял голову с подголовника автомобильного сиденья и сощурился. По дороге в Оксфорд он уснул, и теперь шея сильно затекла. Лоб, прижатый к стеклу, замерз и онемел.
Габриель открыл дверцу машины, в лицо ему ударил ночной холод. Он выдохнул, и губы окутало облачко призрачного пара. Немного постоял, разглядывая дом. За исключением новенького сарайчика в саду, все осталось точно таким же, как тринадцать лет назад.
— Идем.
Фрэнки взяла его под руку.
Пока они шагали по садовой дорожке к дому, на крыльце вспыхнул свет и парадная дверь открылась. На порог вышел высокий человек в вытертой домашней куртке из замши, фланелевых брюках и теннисных туфлях.
Габриель остановился. На мгновение повисла тишина, потом человек на крыльце махнул рукой:
— Заходите.
Чуть помешкав, Габриель и Фрэнки вошли в дом и закрыли за собой дверь.
Внутри также ничего не изменилось. Знакомые обои с ворсистым рисунком в прихожей… В гостиной — многочисленные фарфоровые статуэтки, прелестные пастушки и румяные ангелочки, уйма книг и журналов. Слабые лампочки под пыльными абажурами цедили тусклый желтый свет.
Хозяин дома, напротив, сильно постарел. Кожу избороздили морщины, волосы поредели. Он слегка прищелкивал языком и постоянно шевелил губами. Александр Маллинз носил старомодную вставную челюсть!
Тем не менее за стеклами продолговатых очков сверкали все те же холодные пронзительные глаза, а голос, пусть и утративший аристократическую сочность тембра, звучал по-прежнему резко.
— Итак, вы здесь. Что вам нужно?
Габриель предоставил говорить Фрэнки. Та отлично справилась, подробно изложила факты в хронологическом порядке, без всяких эмоций и домыслов. Именно так много лет назад Маллинз учил их описывать результаты выхода в «скачок». Фрэнки отнеслась к его наставлениям со всей серьезностью, мрачно усмехнулся про себя Габриель, учитель должен быть доволен — никаких лирических отступлений или субъективных оценок.
Когда Фрэнки закончила, Маллинз обратил взор на Габриеля.
— Так. И чего же ты от меня хочешь?
— Александр…
Фрэнки подалась вперед в кресле. Он оборвал ее резким жестом.
— Я пришел к вам за помощью, — выдавил Габриель.
— За помощью… — тихо повторил Маллинз.
Пауза. Габриель вдруг осознал, что его руки сжались в кулаки, и усилием воли заставил себя расслабиться.
— Боюсь, я мало чем могу помочь, — произнес Маллинз и, помолчав, добавил: — Мне никогда не встречались индивидуумы, наделенные таким мощным даром дистанционного видения, как эта женщина.