Сезонное обострение
Шрифт:
— Давно.
— Есть ли среди его друзей наркоманы?
— Есть один. Не то, чтоб друг, но он общается с ним. Семён Чебрецкий его зовут. Живёт в четырнадцатиэтажке на улице Солнечной.
В этот же день Бубнов и Жаба во дворе четырнадцатиэтажки припарковали «Ауди 100» среди других машин. Они следили за подъездом. Оба были в штатском.
— Ну и где этот наркот хренов, — проявлял нетерпение Георгий. — Он когда-нибудь объявится?
— Должен. Не будет же он на улице ночевать.
– Сидеть в засаде — это не моё.
— Мы слежкой занимаемся,
— Это ты слежкой занимаешься, — ответил тот. — А я, как только этот урод появится, все ему мозги вышибу.
Семён появился поздно вечером. Он был в рваных грязных джинсах и старой куртке. Бубнов в это время храпел в машине, не обращая внимания на возмущения Дмитрия. Жаба изо всех сил толкнул его в плечо.
— Чего тут?! — выкрикнул Бубнов.
— Цыц мне! Вон он идёт, красавчик наш.
Семён остановился возле входа в подвал и закурил. Закашлял и стал смотреть по сторонам. Затем спустился по ступенькам в подвал.
Гоша потянулся к ручке и открыл дверцу. Жаба завертел головой.
— Тихо-тихо, мне… Не спеши.
Гоша сверкнул глазами.
— Нельзя медлить. Мало ли что.
— Сиди, я сказал! Если спугнёшь, убью прямо на месте.
Не прошло и трёх минут, и мимо машины прошёл Гедич.
— Вот это сюрприз! — хохотнул Бубнов.
— Я же тебе говорил, что рано дёргаться, — сказал Жаба. — Слежка мне называется. Сидят в машине рядом с подъездом и его караулят. А он взял, да через балкон на улицу и выбрался. Наверняка, давно их раскусил.
Семён с фонарём в руках шёл по подвалу. Свет фонаря скользил по полу и стенам. Чебрецкий прошёл стену с выключателем и проходом во вторую половину подвала. Свет фонаря остановился на небольшом следе крови на стене и металлической двери. Семен стёр след крови рукавом куртки. Вставил ключ в замочную скважину двери и открыл её. Луч света фонаря выхватил голую бетонную стену. Семён вошёл в темноту и закрыл за собой дверь. Раздался звук проворачиваемого ключа в замочной скважине. Семён открыл следующую дверь и вошёл в ещё одно помещение. Щёлкнул выключателем, и загорелся яркий свет. На полу в углу лежал прочно связанный Андрей с кляпом во рту. Тот самый мужчина, который услышал крики девушки и вызвал милицию. На затылке у него была запёкшаяся кровь. На куче тряпья у стены с еле приоткрытыми глазами лежала Евгения Кабардина и тихо стонала. В её рту тоже был кляп.
Семён достал из рукава куртки пол-литровую бутылку с прозрачной жидкостью.
— Дорогая, хочешь пить? — спросил он.
Евгения слегка завертела головой. Эти движения были слабыми. Левый глаз её весь был в крови из-за полопавшихся сосудов.
Семён сел рядом с ней и провёл рукой по её бедру.
– Зря ты так. Вспомни, как нам было хорошо.
В углу замычал Андрей. Семён поднял голову и взглянул на него.
— Чего тебе дома, мужик, не сиделось? Какого хрена ты сюда полез. Я теперь не знаю, что с тобой делать.
Андрей замычал. Связан он был основательно. Семён погладил Евгению по животу и произнёс:
— У
В металлическую дверь кто-то трижды постучал. Семён вздрогнул и с опаской посмотрел на неё. Затем повисла тишина, и через несколько секунд её прервали ещё четыре стука.
— Ну, вот и Петя пришёл, — обрадовался Семён.
Он открыл дверь и впустил друга. Гедич с перекошенным от злости лицом шагнул внутрь небольшого помещения.
— Ты, чё творишь, урод! — заорал он. — Я ж тебя попросил просто от неё избавиться. Вывезти на дрыпаном москвиче пока она под кайфом в лес и вышвырнуть из машины.
— Не всё так просто оказалось, дружище, — ответил на это наркоман. — Она орать начала. Пришлось немного её покалечить. А одной ночью она чуть не убежала. Слава богу, я увидел, как она выбралась из подвала на улицу.
Петька влепил ладонью по его затылку.
— Ничего тебе доверить нельзя.
— Петечка, у меня деньги закончились. Выручай, дружище.
— Хорош их с меня сосать. Я тебе отдал все, что у меня были. Ушлёпок, не беси меня!
— Извини, — хохотнул Семён. — Но мне на дозу нужно. Я ради неё на всё пойду. Поэтому ищи деньги, где хочешь, но они мне через час нужны.
— А что иначе? Пойдёшь меня и сдашь?!
— Не-а! Я лучше придумал. Я тут бордель устрою. Найду, кому эту дырку загонять. А когда попадусь, то обязательно вспомню про тебя.
Из темноты подвала выскочил разъярённый Бубнов.
— Стой, куда ты?! — раздался за его спиной вопль Жабы. Он записывал на диктофон телефона разговор Петьки и Семёна.
Но Георгия невозможно уже было остановить. Он схватил обоих придурков за головы и со всего размаха мордами припечатал к бетонной стенке.
— Суки, как же так?! В вас хоть что-нибудь человеческое есть? Я же вас прям тут на месте поубиваю. Без суда и следствия.
И в подтверждения своих слов, он кулаками «посчитал рёбра» одному и второму. Без переломов там не обошлось. Выводил Бубнов пацанов из подвала с пеной у рта. Его так трясло, что Жаба боялся, что того схватит инфаркт.
— Тихо-тихо, — закричал он ему вдогонку и склонился над Евгенией. — Они своё ещё получат. Не убей их, пожалуйста.
Дмитрий достал кляп из рта Евгении и развязал ей руки. Он несколько раз спрашивал, как она себя чувствует. Но ничего от неё не добился. Она, то открывала, то закрывала глаза. Была очень бледной. Казалось, что вот-вот отключится. Рот её был перекошен, губы — белее мела, под глазами расплылись тёмные круги.
— Держись, девочка, держись, — прошептал Жаба.
После слов тихих слов Дмитрия, она разрыдалась и от боли, пожирающей её душу изнутри, закусила губы до крови.
Жаба развязал руки мужчине. Тот долго и очень эмоционально его благодарил. Дмитрий кивал, но смысл слов Андрея не доходили до него. Он смотрел на девушку расширенными от ужаса глазами и не понимал, как такое вообще возможно. Что должно быть внутри людей, способных на такую жестокость?