Сфера влияния: Перехват
Шрифт:
– Квартира тридцать четыре. Звони, – кивнул барон на одну из дверей.
Егор кивнул и, оправив китель, послал запрос искину квартиры.
Почти сразу двери распахнулись.
На пороге стояла девушка в лёгком платье. Девушка, которую Белецкий не спутал бы ни с кем никогда в жизни. Именно её голографическое изображение носил у сердца Шелехов.
Но она же… умерла. Или нет? Шелехов соврал? Нет, он не стал бы. Не такой человек, чтобы этим… Может, это тоже голограмма? В принципе, это мог бы быть искин квартиры, но придавать оптической аватаре домашнего искина – фактически
Очевидно, как обычно, все мысли Белецкого отразились на его лице, так как девушка тяжело вздохнула и с видом «до чего же вы мне все надоели» монотонно проговорила чуть ли не по слогам:
– Нет, я – не она. Я – её клон.
Это был добивающий удар. Егор беспомощно оглянулся на барона. Во взгляде его читалось: «Как же так?! Ведь клонирование запрещено!»
Фон Стиглиц чуть заметно улыбнулся и подтолкнул бывшего подчинённого к двери.
«Да входи же, не стой столбом! Потом всё объясню», – передал барон, а вслух представился:
– Барон фон Стиглиц.
Так как Егор всё ещё пребывал в ступоре, барону пришлось дёрнуть его за рукав. Только после этого тот, спохватившись, запинаясь, выдал:
– Ег-гор Б-белецкий.
– Анастасия, – губы девушки тронула лёгкая улыбка.
– Мы сослуживцы вашего отца. Пришли проведать Зинаиду Ильиничну. Нам назначено, – продолжил барон.
– Да, я знаю. Входите, пожалуйста, – девушка отступила вглубь коридора, и офицеры один за другим переступили через порог. Причём Белецкий сдвинулся с места только после того, как получил лёгкий толчок в спину от старшего товарища.
– Прошу за мной, – Анастасия развернулась и двинулась вглубь квартиры.
Тут уж Егор не медлил, но теперь барон, вместо того чтобы подталкивать, придержал его за рукав.
– Будет удобный момент, передашь ей это. Желательно без свидетелей, – с этими словами, сказанными вполголоса, фон Стиглиц передал Белецкому небольшой пакет. – Пока спрячь в карман.
«Можно же было всё по-человечески рассказать и объяснить? Секретность – словно на боевом задании! Или это барона служба так испортила?» – немного раздражённо подумал Белецкий и, опустив пакет в карман, поспешил за провожатой.
Квартира оказалась немаленькой. Нет, далеко идти не пришлось – гостиная, естественно, оказалась недалеко от входа. Но сквозь распахнутые двери в конце коридора была видна анфилада комнат, тянущаяся как минимум на пол-этажа. Видеоэффекты были выключены, и квартира – пол, стены, потолок – выглядела такой, как она есть, а не как обычно – имитацией различных пейзажей по вкусу хозяев квартиры.
В гостиной гостей встретила женщина, которую Егор уже видел на кладбище в день похорон Шелехова. Офицеры представились. Хозяйка квартиры как-то рассеянно улыбнулась и пригласила гостей присесть в тут же выросшие из пола уютные кресла. Как только все расселись, между креслами вырос стол, который тут же принялась
Как отметил про себя Егор, это были не антропоморфные механизмы, которые предпочитало большинство штатских, а арахноиды – по сути, гражданская модификация боевых «Тарантулов». Двигались роботы весьма шустро, и стол был накрыт буквально за полминуты, после чего «паучки» удалились так же быстро и бесшумно, как и появились.
Барон молча взял стоявшую посреди стола бутылку водки и наполнил рюмки.
Выпили так же молча. Мужчины – до дна, женщины – чуть пригубили. Помолчали. Хозяйка бросила грустный взгляд на одиноко стоящую рюмку, накрытую кусочком хлеба, и одарила гостей тем особенным взглядом, который бывает у людей, потерявших самого близкого человека и уже от этой жизни ничего не ожидающих, а главное – ничего и не желающих.
Егор был ещё слишком неопытен, чтобы различать такие нюансы, а барон… Барон всё понял, как-то сгорбился и глухим голосом начал говорить:
– Я был командиром подразделения, в котором Павел Евгеньевич принял последний бой. Если бы не он… Я минимум дважды обязан ему жизнью. Да и не только я. Все мы обязаны. Обидно, что такие люди уходят… Но – война…
Барон говорил что-то ещё, и видно было, что говорил искренне, но молодой человек уже не слушал. Слова, даже самые искренние, самые правильные, были не способны ни вернуть к жизни ушедшего, ни облегчить боль потери живым.
Белецкому показалось, что вдова прапорщика тоже в мыслях где-то далеко, вспоминает о чём-то, о чём может вспомнить только она.
«Странно устроен мир, – подумал он. – Человек ушёл из жизни. Мы помним его одним, его близкие – другим, и, может быть, даже – совсем другим… Как будто мы знали двух совсем разных людей. А когда мы умрём, с нами умрёт и даже такая вот неполная память. Останутся только архивные документы, видеозаписи, наши обрывочные воспоминания. А потом, через много лет… Может статься, что такого замечательного человека забудут полностью. Как будто и не было его».
Занятый философскими рассуждениями о бренности сущего, Белецкий не сразу заметил, как обстановка за столом изменилась.
К реальности его вернуло ощущение, что «что-то не так». Секунды через три он понял, что именно. Оказывается, барон закончил говорить, и теперь все ожидающе глядели на Егора.
Судя по всему, теперь настала его очередь говорить.
Егор смутился. Чувств и мыслей было много, но вот как их выразить…
– Я… – попытался облечь свои мысли в фразы молодой человек. – Я недолго был знаком… Но… Он меня многому научил… Благодаря ему… В общем, хороший был человек. Очень жаль, что его не стало. Извините, у меня не получается сказать правильно и красиво…
Белецкий смутился ещё больше и умолк.
– Зато искренне, – ободряюще улыбнулась Анастасия.
Барон решил поддержать своего спутника.
– Да. Воюет этот молодой человек куда как лучше, чем говорит. Ну ничего, и говорить со временем научится.
– Мне кажется, настало время пить чай с тортом. Нет-нет, не отказывайтесь. Настя сама его испекла. Старалась… У неё замечательно получаются торты, – увидев смущение гостя, чьё лицо к этому времени стало ярко-бордовым, хозяйка решила перевести тему на другое. – Настенька, ты принесёшь торт.