Сферы влияния

Коновалова Екатерина Сергеевна

— Равно как и эта книга, — он улыбнулся уголками губ, но глаза оставались холодными и почти равнодушными. Почти, потому что (или это был бред разгорячённого воображения?) где-то в их глубине едва теплился огонёк интереса и даже внимания, куда более пристального, чем то, которым Майкрофт обычно удостаивал объекты действительности.

— Могу я узнать, кто, — она поджала губы, но тут же вспомнила, какая неприятная складка возле рта образовалась у неё от этого жеста, и провела по ней пальцами, надеясь разгладить, — кто снабдил вас моими работами. Если выяснится, что

это…

— Нет, — не дождался он окончания предложения, — это был один мой знакомый, который попытался развернуть бизнес в нашем мире и подделать документы. К счастью, я был осведомлён о его возможностях и принял соответствующие меры.

— В вашем — маггловском? Вы должны были поставить меня в известность! — зло прошипела Гермиона.

Майкрофт чуть качнул головой — нет, не должен был. Вот уже почти год она не курирует связи с маггловским миром, Майкрофт вообще ничего не должен ей.

— Он, по моей просьбе, принёс мне ту литературу, которая меня интересовала. В том числе и вашу монографию… — он дотронулся до виска, как будто вспоминая, — «Устранение изменений психики, вызванных магическим воздействием», автор Г. Дж. Грейнджер. Мои предположения оказались верны.

— Предположения о чём? — растерянно переспросила она.

— О том, что политика — не ваш профиль, наука даётся вам значительно лучше. Вы… — он сделал паузу, но не для того, чтобы подобрать слова или собраться с мыслями, а нарочно, заставляя Гермиону чуть податься вперёд, — в этом вы похожи на моего брата.

— Зная вас, — проговорила она тихо, — это не комплимент.

На самом деле, это был комплимент — что бы Майкрофт ни говорил вслух, Гермиона точно знала: Шерлок — единственный человек, которого он любит искренне, всей душой, слепо. На словах он мог пророчить брату смерть от передоза или в очередной авантюре, плеваться ядом, рассуждать о том, что жизнь Шерлока — ничто рядом с государственными интересами, но на деле он готов был на всё, чтобы Шерлоку ничего не угрожало.

— Но я всё-таки польщена таким сравнением, — продолжила она спокойно.

— Я поясню, — Майкрофт отложил книгу на стол и задумчиво дотронулся до нагрудного кармана пиджака, — как и мой брат, вы импульсивны, хотя и умеете это скрывать, ненавидите бездействие, ставите достижение цели выше общественного признания. Как и Шерлок, вы склонны скорее к философским рассуждениям, нежели к руководству людьми и ответственности за чужие судьбы. И, как и он, вы… — в этот раз он осёкся, словно едва не сказал лишнее, и Гермиона почувствовала, что ей необходимо знать, что именно он не договорил.

— Я?.. — переспросила она.

— Травмированы, — выговорил он почти по слогам.

Если бы по щелчку пальцев Гермиона вдруг оказалась голой посреди огромной толпы, она и то почувствовала меньший стыд, чем сейчас. Одним словом, не оскорбительным ни разу, банальным термином маггловской психологии, он показал её незащищенность и слабость. Это был болезненный удар. Захотелось ответить таким же, но этот порыв угас так же стремительно, как взметнулся в душе.

Она делала это с Майкрофтом раньше, когда проникала

в его сознание, выхватывая самые ранящие, тяжёлые воспоминания.

Майкрофт смотрел на неё как учёный на ход любопытного эксперимента, даже немного склонил голову набок, интересуясь результатом.

«Вдох-выдох, Грейнджер», — приказала она себе и подчинилась. Вдох-выдох — и напряжение отпустило. Она могла сейчас огрызнуться в ответ, найти десяток, нет, сотню способов задеть Майкрофта так сильно, чтобы пробить даже его ледяной панцирь, и она хотела это сделать. Но та женщина, другая Гермиона из подсознания, так не сделала бы никогда. И мысль о ней заставила Гермиону спросить нейтральным тоном:

— Что произошло с Шерлоком?

Если Майкрофт и был удивлён этим вопросом, то не показал этого, снова коснулся нагрудного кармана и ответил:

— Его сестра, наша сестра убила человека. Кажется, я упоминал об этом.

Гермиона кивнула.

— Это был лучший друг Шерлока, пятилетний ребёнок. Она не просто убила его, она его спрятала так, что никто не сумел найти. Ни родители, ни полиция, ни Шерлок, ни… — «даже я» повисло в воздухе, и Гермиона готова была благодарить всех богов за то, что он не сказал этого вслух. — Она только смеялась и повторяла песенку-загадку, которую никто не сумел разгадать. Шерлок пытался, безуспешно. После пяти дней поисков он слёг с тяжёлой простудой, которая очень быстро перешла в пневмонию.

Майкрофт замолчал, и взгляд обычно ясных глаз затуманился, кажется, он снова видел события тех дней.

Что проносилось перед его внутренним взором в этом момент? Какие картины? Гермиона не знала и ни за что на свете не отважилась бы узнать. Впрочем, догадаться было можно. Он видел не поиски пропавшего мальчика и не обезумевшую сестру, а Шерлока, за жизнь которого боролись врачи.

— Он поправился, — почти беззвучно сказала Гермиона, и ей удалось не нарушить хода его мыслей, не вывести из этой нехарактерной задумчивости.

— Не до конца. Не думаю, что он когда-нибудь полностью излечится от этого, — так же беззвучно отозвался Майкрофт.

А потом зазвонил мобильный телефон. Майкрофт вздрогнул, и тут же снова стал бездушной рептилией, обращающей взглядом людей в камень. Он ответил, несколько секунд слушал, что ему говорят, потом приказал жёстко:

— Значит, отмените все рейсы и перенаправьте самолёты в другой аэропорт, — ему снова что-то сказали, он процедил: — меня это не интересует. Выполнять.

Ещё до того, как он сбросил вызов, Гермиона встала, а когда он договорил, произнесла:

— Кажется, я злоупотребляю вашим служебным временем.

Почти секунду Гермиона думала, что он ответит: «Да, злоупотребляете», — настолько неприязненно он на неё посмотрел. Но ответ был другим:

— Боюсь, что мои подчинённые злоупотребляют моим терпением, — он тоже встал из-за стола, вышел, привычным жестом одёрнув полы пиджака, и остановился, скрестил руки на груди. — Я дорасскажу вам историю, — сказал он, подумав, — чтобы ваше любопытство не толкнуло вас на действия, о которых вы будете позднее сожалеть.