Сферы влияния
Шрифт:
«Браво, Грейнджер, — едко подумала она, — ответ полностью соответствует твоему вопросу».
Майкрофт закончил с едой и чуть отодвинул тарелку, снова вытер салфеткой рот, и почему-то этот жест Гермиону смутил, воздух над столом сгустился до предела, и Гермиону, только что трясущуюся от холода, бросило в жар. Платье мгновенно прилипло к телу, по спине заструился липкий пот.
Она сделала глоток воды и бросила все силы на укрепление щита. Майкрофт Холмс не лишит ее твердости духа, и то, что сейчас происходит с ней — просто слабость,
— Это пройдёт, — заметил Майкрофт, и на долю секунды Гермиона почти поверила, что он прочел её мысли, но потом поняла, что он говорит о ее дрожащей руке, в которой она держала бокал с водой. Почувствовав ее сомнения, он пояснил: — Тремор.
— Зелья и здоровый сон, — согласилась она. — Волшебники это лечат легко.
— Легко… — повторил Майкрофт. — Магия решает много проблем, — а потом сказал неожиданно: — Я рад, что это происшествие не нанесло вам… неизлечимых травм, — и отвел взгляд в сторону, на деревянные панели, которыми была отделана комната.
Если бы разговор тёк легко и плавно, как за ужином в Кардиффе, ей удалось бы преодолеть эмоциональные порывы, заглушить их, похоронить в глубинах океана, но в тихой, жарко протопленной комнате, в тяжёлом напряжённом молчании они не желали покоряться воле разума.
Все это волнение не имело смысла. В жизни Гермионы когда-то был мужчина, который вызывал подобные чувства, которого она искренне, всем сердцем любила. Но он был мертв, и заменить его не сумел и не сумеет никто — слишком болезненно-сладки воспоминания о нём.
Лицо Рона появилось перед ней мгновенно, стоило только подумать — смешливый, рыжий, в веснушках, с ясными голубыми глазами и немного растерянной улыбкой, он отгородил от нее задумчивого Майкрофта.
Гермиона вгляделась в него и вдруг дёрнулась, едва не выронив бокал.
Голубые глаза. У Рона глаза были карие, шоколадные, с тёплыми золотистыми искорками. И не было морщинки на лбу. Носогубные складки были, кажется, чуть жёстче, а щёки чаще всего покрывала рыжая щетина.
Разве это возможно?
Лицо Рона — незабываемое, родное, лучшее на свете — никак не вспоминалось достаточно точно. Память буксовала, отказываясь выдать достаточно подробностей, словно бы воспоминания о Роне подёрнулись какой-то плёнкой.
Пеленой времени.
Она похоронила его десять лет назад. И ни разу не была на могиле, потому что не могла вынести вида белого надгробия и траурных венков, а ещё, потому что точно знала: в могиле Рона нет. Тело, разумеется, лежит, но сам он, вечно голодный, временами нескладный, обидчивый, верный, любопытный — не там.
Обладатель голубых ледяных глаз сидел напротив, внимательно ее разглядывая.
«Номинация», — подумала она. То, у чего нет имени, не воспринимается сознанием. Но оттого, что монстр под кроватью не виден, он не становится менее страшен.
Рано или поздно ей придется дать имя этому монстру. А пока монстр
— По всей вероятности, завтра я буду вынужден на два-три дня покинуть страну. К сожалению, несмотря на все совершенства спутниковой связи, за пределами Британии мои возможности несколько… — его ноздри дёрнулись, — ограничены.
Это переводилось как: «Я уеду и не смогу, в случае чего, оперативно прийти вам на помощь». А ещё Гермиона чувствовала невысказанное, но подразумевающееся: «Постарайтесь сделать так, чтобы моя помощь в это время вам не потребовалась».
— Дипломатическая миссия? — спросила она почти без вопросительной интонации, показывая, что ни в коем случае не настаивает на подробностях.
— В некотором роде. Вам вряд ли что-то скажет название «Лиссабонский договор»…
Гермионе оно не говорило ни о чём, но она подозревала, что на политической арене маггловского мира игры ещё сложнее, чем в волшебном сообществе. Правда…
— Я думала, что вы в основном занимаетесь вопросами внутренней политики.
Майкрофт улыбнулся змеиной тонкой улыбкой:
— Считайте эту поездку… фрилансом, — и снова стал серьёзным, как будто снял улыбающуюся маску.
— Надеюсь, что в ваше отсутствие здесь не возникнет чрезвычайных ситуаций, — она едва ли могла бы другими словами заверить его, что будет избегать проблем.
— Мистер Малфой продолжит игру, — Майкрофт замолчал и нажал на кнопку звонка. Официант мгновенно убрал грязные тарелки, подал чай и десерт, после чего удалился.
Гермиона думала о его словах. Она и сама знала, что хорёк должен был продолжить действовать, осуществить свою угрозу или продолжить шантаж другим путём. Она не нашла о Шерринфорде ни слова в библиотеке Отдела тайн, но тоже не остановится на этом.
Она уточнила, пока Майкрофт разливал чай:
— Вы знаете, каким будет его следующий ход?
Почему-то ей показалось, что Майкрофт не хочет отвечать, но он сказал:
— Он привлечёт прессу, — и добавил: — Простите…
Гермиона постыдно зажмурилась, в горле что-то сжалось. Возможно, Малфой не станет разбрасываться компроматом так просто, сначала выдвинет ей какое-нибудь требование, поставит условие, расскажет о колдографиях…
На самом деле, она ещё не настолько забыла правила игры в политику, чтобы не понимать: повторяться Малфой не станет. Шантаж с его стороны уже был, теперь время действовать.
Захотелось очень по-детски заканючить: «Не надо!». Может, Майкрофт ошибается? Гермиона в это не верила, даже страстно того желая. Она открыла глаза и произнесла значительно бодрее, чем ожидала от себя:
— Меня это не затронет.
— Разумеется, затронет, — они снова встретились взглядами, Майкрофт чуть подался вперёд, и Гермиона без труда прочитала в его глазах сожаление. О чём? Может быть, о том, что он ничего не может сделать, или о том, что не будет в Британии в тот момент, когда в свет выйдет тот самый номер.