Сферы влияния
Шрифт:
Она отпустила цепочку и склонилась к Гарри. Он открыл глаза, и стало ясно, что наркотик почти вышел — зрачки снова были нормального размера. И взгляд был обычный, ясный.
У Гермионы снова задрожали губы. От этого взгляда всё её самообладание рассыпалось прахом.
— Как ты мог? — спросила она.
Гарри с трудом приподнялся на локте, сел ровнее, тяжело выдохнул и пробормотал: — Я не мог иначе. — Всё закончилось… ты клялся, что всё закончилось, когда Смеллвуд… — К Мордреду Смеллвуда! — рявкнул Гарри. — Лучше бы он меня прикончил тогда! — Он тебя
С неожиданной для своего состояния резвостью Гарри вскочил на ноги, по комнате прошла густая, тяжёлая волна стихийной магии, звякнула, покачнувшись, люстра. — Дал мне мою замечательную нормальную жизнь? — прошипел он. — Это ты хотела сказать?
Магия Гарри гуляла по комнате, ударялась о стены, его самого трясло, но уже не от наркотика, а от ярости. — Помог тебе, — прошептала она.
Магия улеглась мгновенно, словно и не вырывалась из-под контроля. Гарри рухнул на диван и спрятал лицо в ладонях. Потом хрипло сказал: — Меня тошнит от этого. От моей нормальной жизни. Я живу, как будто сломал долбаный маховик времени. День за днём — ничего не меняется. Целитель Поттер, — он выплюнул эти слова с такой злобой, словно хотел уничтожить сам себя. — Каждый день без изменений. Как проклятая белка (2). — Гарри, — произнесла Гермиона очень мягко и осторожно, — ты не в себе. Да, у нас у всех есть рутина, но она даёт тебе главное. Твою семью.
Она опустилась на колени возле дивана и осторожно погладила Гарри по плечу. — Подумай о Джеймсе, Альбусе и Лили. И о Джинни.
Последнее было лишним. При упоминании детей Гарри как будто начал расслабляться, но имя жены вызвало новую вспышку ярости. Гермиона отшатнулась. — О, да, Джинни, конечно, — проговорил он ядовито. — «Гарри, дорогой», — он передразнил её зло, — пишется в одно слово. Она меня иначе и не называет. Может наорать на детей, на коллег, на гребаного Кикимера, но я у неё «Гарридорогой», знаешь, с улыбочкой ещё. Тошнит.
По лицу Гермионы всё-таки побежали слезы, она закусила губу и попыталась унять их, зажмурилась и почувствовала, как Гарри касается её щеки. — Прости, — сказал он совсем без злобы, как сказал бы нормальный, прежний Гарри. — Не надо было тебе этого знать. Гермиона открыла глаза и покачала головой. Она не знала, что делать. Не было ни одной идеи.
Брак Гарри и Джинни был идеальным, если не считать самого начала, тех срывов. Их дом был самым уютным местом на земле, а их дети — умные, способные, живые, — вызывали всеобщее восхищение и умиление.
Гермиона завидовала им. Иногда, совсем-совсем редко, но всё-таки завидовала. Если бы Рон был жив, они бы, наверное, тоже имели такой дом, и маленькие Уизли росли бы вместе с маленькими Поттерами.
И она сама (или Рон?) ненавидела бы эту жизнь, такую благополучную и комфортную. — Всё лучшее, — глухо продолжил Гарри, — что было в моей жизни, закончилось до того, как мне исполнилось восемнадцать. Всё, чего я достиг, было достигнуто в детстве. С тех пор — ничего. — Ты спас сотни людей…
Гарри только дёрнул плечом, тяжело встал с дивана и отошёл к окну, встал возле подоконника
Гарри дёрнулся, в два шага подлетел к ней, Гермиона вздрогнула, но не успела испугаться, что он её ударит, потому что он наклонился и впился губами в её губы. Гермиона вскрикнула и отшатнулась — Гарри отскочил. Выражение лица стало совершенно нечитаемым.
Нужно было что-то сказать. Разъяриться. Но Гермиона так и сидела на полу, неподвижно и не говоря ни слова. Гарри посмотрел на неё странным взглядом, кажется, хотел что-то объяснить, но передумал. Достал из глубокого кармана джинсов волшебную палочку, привёл себя в порядок двумя заклинаниями. Провёл рукой по подбородку, проверяя, не появилось ли щетины. — Мне пора домой. Спасибо, что привела в порядок, — сказал он наконец. — Но не делай этого больше. Это не твоё дело.
И с тихим хлопком аппарировал.
А Гермиона качнулась, уткнулась лбом в диванную обивку и снова зарыдала.
Примечания: 1. Адрес в районе Хакни, одном из самых криминальных в Лондоне; 2. На английском он назвал бы себя… хомячком. «Как белка в колесе» переводится «hamster wheel». В другой ситуации это было бы забавно.
Глава двадцать вторая
Слёзы ещё не высохли до конца, когда Гермиона поняла, что должна встать, умыться и сделать то, что необходимо — понять, каким образом Майкрофт Холмс узнал о её поисках.
Не обращая внимания на трясущиеся руки, Гермиона достала из-под ворота блузки цепочку и написала в воздухе кончиком палочки: «Нужна встреча». В отличие от Майкрофта, она не подписывалась даже инициалами.
Ответ пришел почти сразу, как будто Холмс ждал этого вопроса. Впрочем, очевидно, так оно и было. Гермиона собралась быстро, разве что умиротворяющего бальзама не нашла, поэтому не сумела окончательно избавиться от дрожи в пальцах.
«Позже», — пообещала она сама себе. Позже она сядет и разберётся в том, что сотворил с её душой этот день, объяснит самой себе проклятый поцелуй. Найдёт способ помочь Гарри — она же, Мордред подери, менталист! И сольёт воспоминания об этом дне в омут памяти, а в своём сознании запрёт в самый дальний угол. Только позже.
Говорить о погоде и природе сил не было. Поэтому, едва завершив аппарацию, Гермиона твёрдо спросила:
— Кто дал вам право следить за мной?
Майкрофт — в светлом костюме-тройке, спокойный и невозмутимый, — вежливо спросил:
— Хотите выпить? Полагаю, у вас был не самый приятный день.
Только спиртного ей сейчас не хватало — чтобы окончательно потерять контроль над собой и сорваться, накричать на кого-нибудь, опять заплакать. И если этим кем-то станет Майкрофт Холмс… Гермиона беззвучно истерически хихикнула. Если этим кем-то станет Майкрофт Холмс, это будет заслуженно.