Сфинкс
Шрифт:
— Странно, он довольно легкий! — озадаченно проговорил Сенсей.
Иннокентий Павлович задумчиво поскреб ногтем по раскрашенной крышке.
— Ни фига это, ни какое не дерево, это материал типа какого-то пластика. Любое дерево давным-давно от старости уже усохло бы и растрескалось. Здесь же поверхность гладкая и ровная, словно ящик вчера сделали. А ему самое малое должно быть где-то около пяти с половиной тысяч лет
— Ты что радиоуглеродный анализ, что так уверенно бросаешься цифрами? — недовольно покосился на него Сенсей.
— А может быть, даже десять,
— Да с чего ты взял? Совсем мозги набекрень съехали! — возмутился Сенсей и продолжил исследование крышки саркофага. — Где она, тут должна открываться? Если она вообще открывается!
Хет зашел с другой стороны гроба:
— Вот здесь должны быть деревянные клинья. Они обычно торчат из нижней части. На них, как на шипы сажается крышка сверху. По ее краям колотят большим деревянным молотком, через несколько слоев ткани, чтобы не повредить роспись на крышке. Иногда клинья для верности еще мажут клеем.
— Так как нам его открыть? — спросила Ольга.
— А чего открывать-то? — недоуменно посмотрел на нее Иннокентий Павлович. — Я тебе и так скажу, без всякого открывания, что там внутри мумия человека. Старая престарая, возраст, как я уже говорил от пяти до двадцати тысяч лет.
— И откуда ты все это знаешь? — подозрительно покосился на него Хет.
— А много книжек в детстве читал, в смысле папирусов! — усмехнулся Иннокентий Павлович.
— Ну-ка, подвиньтесь! — Сенсей решительно отодвинул стариков от саркофага.
Подойдя поближе, он взялся обеими руками за рукоятку меча, примерился и рубанул по крышке наискось. Кусок крышки, срезанный острым клинком, отлетел в сторону. Сверху в саркофаге образовалась дыра размером с суповую тарелку. Изнутри резко пахнуло терпкими восточными пряностями, смешанными с какой-то не то кислотой, не то щелочью.
Сенсей закашлялся. Запах действительно был очень крепким и приторным. От него напрочь перехватывало дыхание.
Ольга подняла с земли срезанный фрагмент крышки и повертела ее в руках, рассматривая:
— Так она вообще тонюсенькая! Миллиметра три, четыре не больше!
Она попробовал кусок на прочность. Тот неожиданно с сухим треском сломался на две половины. Сенсей подошел к ней взял один из кусков и внимательно осмотрел его. Убрав меч в ножны, он несколькими ударами кулака в считанные секунды разнес крышку саркофага в щепки.
Все сгрудились вокруг распечатанной коробки, отчаянно кашляя, вытирая набежавшие от едкого запаха слезы. Запах был поистине невозможен, но любопытство оказалось сильнее. Внутри, как и предсказывал Иннокентий Павлович, лежало иссохшее человеческое тело, забинтованное в черно-коричневые бинты. Все было насквозь пропитано каким-то смолистым веществом, которое издавало невыносимо крепкий запах.
Ольга боязливо потыкала мумию пальцем:
— Сухая! — удивленно протянула она.
— А может это вообще муляж? — предположил Сенсей.
— Сам ты муляж! — хмыкнул Иннокентий Павлович и, взяв мумию за голову, рывком повернул ее в сторону.
Раздался хруст раздавленного крекера, после чего в руках
Невозмутимо осмотрев место, по которому шея неровно отделилась от туловища, он лекторским тоном произнес:
— Нет, вынужден вас огорчить, это вовсе никакой не муляж. Это самая настоящая человеческая мумия. Обратите внимание на великолепно сохранившиеся шейные позвонки. Также необходимо отметить, что тело усопшего насквозь пропитано битумоподобным веществом, которое некогда представляло собой смесь различных благовоний и масел. Мягкие ткани в своем первоначальном виде до нас к глубокому сожалению не дошли. За прошедшие тысячелетия они были практически расплавлены бальзамами и смолами, которые первоначально были залиты в полости тела, для того, чтобы сохранить тело в первозданном виде. То есть фактически внутри оболочки из холщовых бинтов в данный момент находится однородная высушенная тысячелетиями масса. Ну и естественно, костяк.
— И что это значит? — спросил Сенсей.
— А это значит, что мы находимся в гигантском некрополе, — пожав плечами, ответил Хет — То есть, в городе мертвых.
— В смысле, этакое подземное царство мертвецов, которыми правит их бог Осирис? — иронически спросил его Иннокентий Павлович. — Нет, не все так просто, что-то здесь не так! Нутром чую!
— И что ты именно чуешь? — спросил Абу.
— Да масштабы понимаешь просто пугающие! — воскликнул Иннокентий Павлович. — Миллионы мумий, запечатанных в саркофаги. Да, кстати!
Он, вдруг ни с того, ни с сего, неожиданно ринулся по проходу между «стеллажами», размахивая факелом.
— Стой, погоди! Не ходи один! — крикнул ему Сенсей вдогонку, но было уже поздно.
Несмотря на свой приличный возраст Иннокентий Павлович, если ему, что-то было интересно, мог перемещаться в пространстве необычайно легко и быстро. Сенсей ругая, на чем свет стоит прыткого старика, вынул меч и торопливо пошел вслед за ним.
Иннокентий Павлович вел себя, как-то странно. Он двигался короткими перебежками. Пробежав очередные десять метров, он смахивал пыль с крышки какого-нибудь саркофага, светил факелом, разглядывал ее, издавал удовлетворенный утробный звук, а затем снова продолжал бежать по проходу вдоль «стеллажей». Вскоре всем надоело ждать, когда же, наконец, он закончит свои сумасшедшие пробежки и угомонится и они просто пошли следом за ним. Когда они прошли около двухсот метров, им навстречу широко улыбаясь, двигался удовлетворенный и сияющий Иннокентий Павлович, сопровождаемый хмурым Сенсеем. Они о чем-то горячо спорили, оживленно жестикулируя.
— Они все одинаковые! — гордо сообщил Иннокентий Павлович, когда Ольга, Абу и Хет с разбойниками поравнялись с ним.
— Кто одинаковые? — удивленно спросил Хет. — Мумии?
— Не мумии, а коробки, в которых они лежат, саркофаги, то есть! — радостно выпалил Иннокентий Павлович. — Та же форма, тот же рисунок, та же расцветка! Все полностью идентично! Я отмахал около полукилометра и везде одна и та же картина. Могу спорить на что угодно — на верхних полках то же самое! Ну?