Сфинкс

Романовский Владимир Дмитриевич

ФРЕДЕРИК. Значит, есть еще что-то.

МАКСОРЛИ. Есть. Есть Бобик, например.

ФРЕДЕРИК. Бобик?

МАКСОРЛИ. Да, ваше высочество. Парень объявил себя моральным лидером. Самопомазаный духовный вдохновитель общества обиженых, как они себя называют. Он всегда говорит им только то, что они хотят слышать.

ФРЕДЕРИК. Что же это такое, что они хотят слышать?

МАКСОРЛИ. Что нет ничего плохого в отсутсвии образования, в насилии, в зверении, и что всем этим можно и должно гордиться. Что убивать, насиловать, и продавать наркотики есть законное право каждого обиженого. Что

все это огурцам позволено делать совершенно безнаказано, a если кто и заговорит о наказании, то можно и нужно восставать и волноваться, и жечь дома.

ФРЕДЕРИК. A чем он занимается, этот Бобик? Работает?

МАКСОРЛИ. Нет. Речи говорит, и все.

ФРЕДЕРИК. Богат он?

МАКСОРЛИ. Нет еще, но очень скоро станет.

ФРЕДЕРИК. Кто ему платит?

МАКСОРЛИ. Три благотворительные организации. Две из них содержит государство, то бишь, королева и ее советники. Третью финансирует сам господин Босой.

ФРЕДЕРИК. Но зачем же государству и господину Босому давать деньги организациям, которые субсидируют монстра? С таким же успехом они могли бы давать деньги Сфинксу.

МАКСОРЛИ. A что же еще делать, ваше высочество? Нам нужно продержаться, пока уйдет нынешнее поколение огурцов. Они неизлечимо коррумпированы, их невозможно ничему научить, и насилие из них ничем не выдавишь.

ФРЕДЕРИК. Так, ясно. Но мы попробуем. Вот я стану королем, и мы посмотрим.

МАКСОРЛИ(улыбается). Уж не без этого.

ФРЕДЕРИК. Вы мне не верите?

МАКСОРЛИ. Мой принц, я служил двум монархам которые говорили то же самое что вы только что, при их коронации. И еще одному монарху, который, после сказаного, еще и определил сроки решения проблемы.

ФРЕДЕРИК. Вам не кажется, что я на них не похож?

МАКСОРЛИ. Нет, не кажется.

ФРЕДЕРИК. Зачем же вы встали на мою сторону?

МАКСОРЛИ. Сказать вам правду?

ФРЕДЕРИК. Клянусь Джексоном! Конечно. Будте откровенны.

МАКСОРЛИ. Я устал от служения женщине, ваше высочество. Все эти капризы, и гневные срывы, и припадки безумного страха, и периоды чрезмерного веселья - и, ах, ваше высочество - эти четыре или пять дней, каждый месяц! Мне нужен хозяин, который ценил бы мой опыт, мои навыки, мое мужество, и мое умение сопоставлять факты и принимать решения. Так же, я устал от снисходительности, от взлядов свысока.

ФРЕДЕРИК. От чего, простите?

МАКСОРЛИ. От предубежденности общества, если хотите.

ФРЕДЕРИК. Но, капитан Максорли, если мне не изменяют глаза и уши, вы ведь, кажется, патриций?

МАКСОРЛИ. Да, ваше высочество.

ФРЕДЕРИК. Да и не просто патриций - но ведь еще и дворянин?

МАКСОРЛИ. Да.

ФРЕДЕРИК. Так как же тогда....

МАКСОРЛИ. Ваше высочество.... Нас никто не видит.... У вас бывают затруднения при чтении?

ФРЕДЕРИК(смеется). Совершенно верно, у меня очень плохое зрение. Вы проницательны, капитан.

МАКСОРЛИ. Нет. Я просто наблюдателен. Привычка. (вынимает из кармана очки). Никто не смотрит. Наденьте, ваше высочество.

Нерешительно, Фредерик надевает очки.

ФРЕДЕРИК. Ну и?

МАКСОРЛИ. Посмотрите на меня, мой принц.

ФРЕДЕРИК. A!

МАКСОРЛИ. Да, ваше высочество.

ФРЕДЕРИК. A почему?

МАКСОРЛИ.

Моя бабушка была крепостная, ваше высочество.

ФРЕДЕРИК. Но.... Мне казалось.... (Снимает очки). Я думал, огурцам положены какие-то даже привилегии, что ли, или еще чего-то там.... Мне так сказали мои информаторы, и вы только что подтвердили их слова, пусть косвенно.

МАКСОРЛИ. Привилегии - может быть, но не в высшем обществе.

ФРЕДЕРИК. И потому, что у вас голубые глаза, они....

МАКСОРЛИ. Они считают, что это мерзко и противно. Они морщатся, они отворачиваются. Когда приличия обязывают их к разговору со мной, они начинают панибратствовать и снисходить и презирать.

ФРЕДЕРИК. Ясно. Возьмите ваши очки, капитан. И королева тоже.... презирает?

МАКСОРЛИ. Да, мой принц.

ФРЕДЕРИК. Надменная гадина! Клянусь Джексоном! Подумать только - ведь именно вам она обязана троном! Ну ничего, мы посмотрим. Спасибо, капитан, очень поучительная беседа у нас с вами была. Так значит, сегодня вечером?....

МАКСОРЛИ. В восемь часов, ваше высочество. Все готово.

ФРЕДЕРИК. Хорошо. Я тут пойду пока прогуляюсь по пляжу, и может пообедаю в какой-нибудь дыре. A пока - всего хорошего, Максорли.

МАКСОРЛИ. До свидания, ваше высочество.

Фредерик уходит. Максорли стоит на краю обрыва, смотрит в океан. Входит Роксан.

РОКСАН. Эй!

МАКСОРЛИ. Да, ты вот еще! Чего тебе нужно? Зачем ты во все это влезла?

РОКСАН. Я вся в тебя, папа.

МАКСОРЛИ(озирается). Не называй меня так, не здесь, не сейчас.

РОКСАН. Ты дворянин, тебе можно.

МАКСОРЛИ. Да, дворянин. Тем не менее, происхождение наше с тобой сама знаешь какое. Так что не надо никого поверять ни в какие тайны пока. Скажи, для чего тебе-то этот заговор?

РОКСАН. Для того же, для чего он тебе. Причина одна.

МАКСОРЛИ. И что же это за причина по-твоему?

РОКСАН. Ты - искатель приключений. Жизнь скушна.

МАКСОРЛИ. Я совсем не по этой причине....

РОКСАН. Кого ты пытаешься уговорить, папа, себя или меня? Уж я-то тебя знаю. Чего тебе не хватает? Доход огромный. Особняк. Престижная должность. И я у тебя есть - это ведь приятно, иметь красивую дочь. Но тебе скучно. Ну, почему бы тебе не арестовать его на месте и не приподнести его королеве, в наручниках и с кляпом в глотке? Ее благодарности не было бы предела. Она бы сделала тебя принцем.

МАКСОРЛИ. Заткнись. Я уже начинаю жалеть.

РОКСАН. Почему?

МАКСОРЛИ. Ничтожество он. Такой же высокомерный дурак, как и королева. Они ведь брат и сестра. Ему все равно. Не ему бежать на улицы, подавлять мятеж! Не ему разбираться с огурцами каждый день! Он Сфинкса не видел!

РОКСАН. Так ты действительно веришь, что Сфинкс существует?

МАКСОРЛИ. Есть в мире вещи гораздо страшнее, чем один паршивый Сфинкс. Я бы лучше двух Сфинксов терпел, чем выслушивать всю хуйню, которую мне будет говорить Бобик, когда я ему принесу его недельное жалованье. Но будующий король наш! A! Рокси, ты не поверишь! Битый час я тут стоял, дурака валял. Он не поверил, да и не понял, ни одного слова, из того, что я ему тут наговорил. Чего я ввязался в это дело! Я ему не нужен.