Сфинксы северных ворот
Шрифт:
Александра вела переговоры от лица Натальи, от ее же имени и ставила условия. Стоимость сфинксов она назвала со слов Делавиня, с которым успела предварительно посовещаться, пока Симона хлопотала на кухне вместе с Жанной. Цена этих ничем не примечательных статуй была не просто чрезмерной, она показалась Александре возмутительно высокой, даже учитывая все обстоятельства дела. «Но, — сказала она себе, назвав эту цифру Пьеру Лессе и следя за тем, как меняется его лицо, — каждая вещь стоит тех денег, которые за нее платят. Это цена безумия…» Цену коллекции Натальи она назвала на свой страх и риск, также повысив ее весьма ощутимо.
— А скажите, что означает латинская надпись над входом в склеп? — спросила Александра собравшихся, непривычно для себя захмелев. — Жанна сказала мне, что в переводе это означает «Бессмертные сторожат бессмертных»… Но как это понимать? Это родовой девиз прежних владельцев? Или просто красивая латинская фраза?
— С надписью была целая история! — Пьер откинулся на спинку стула, рассматривая на свет бокал, полный вина. — Симона, расскажи.
Та подалась вперед и с упоением облизнула губы кончиком языка. Женщина раскраснелась от радостного возбуждения и вина, ее черные глаза влажно сияли. Сейчас, при свете горящих на столе свечей, хозяйка поместья казалась юной девушкой.
— Ведь склеп был не только осквернен, но и разрушен, — говорила она, переводя взгляд с Александры на Делавиня, который, не теряя даром времени, пил и ел с самым благодушным видом. — И плита над входом тоже была сорвана и расколота на части… На множество мелких частей!
— Мы собирали эту надпись по всей лужайке, — улыбнулся Пьер. — Это было невероятно… Словно в детективе! Как только рабочие нашли первые два фрагмента и на них различили буквы, мы загорелись идеей составить всю надпись целиком… Но составили только половину!
— Почва болотистая, — вздохнула Симона. — За двести-то лет мелкие осколки ушли глубоко в землю, да и весенний паводок сильно помог… Он мог перетащить их в такие места, где искать никому в голову не придет.
— Рабочие приносили нам все фрагменты плиты с буквами, какие находили, а мы на террасе выкладывали из них слова! — Забыв о своем намерении уступить право рассказа жене, Пьер перебивал ее, словно боясь, что та будет неточна или что-то упустит. — Нам уже было ясно, что там есть латинское слово «бессмертный», причем оно явно повторялось дважды! Но остальные слова… Мы даже не понимали, сколько их!
— А ведь это важно, это мог быть девиз прежних владельцев замка, вы верно предположили! — заметила Симона, повернувшись к Александре. — Правда, от этих владельцев осталось не больше, чем от надписи: все местные архивы сожгли во время революции и никто из наследников сюда не возвращался! Так мы и гадали на кофейной гуще, пока нам не помогли!
Симона заискивающе взглянула на Делавиня, который сразу приосанился.
— Наш друг, — владелица поместья произнесла это слово с наслаждением, выделив его значимость паузой, — предположил, что слово, с которым мы бились, «custos» и значит не что иное, как «сторож», или «опекун»! Тогда все получилось, совпало
Делавинь самодовольно кивнул:
— Ну, это было нетрудно… Я изучал латынь в колледже… Хоть на что-то она мне пригодилась!
— Знание латыни само по себе еще не дало бы такого результата! — подобострастно заявил Пьер. — Вы меня тогда потрясли, предложив подумать, как связана надпись со значением этого места… В склепе когда-то хранились тела усопших, а охраняли его фигуры сфинксов — бессмертных стражей. Но владельцы склепа считали себя бессмертными, так высоко ставили свой род!
— Нет-нет, — Делавинь залпом осушил бокал и покачал головой. — Я думаю, они считали себя бессмертными в силу того, что были христианами! Конечно, сфинксы — символ совсем не христианский, но думаю, мы простим последнему владельцу поместья его модное увлечение! Тогда времена были такие, что излишняя набожность высмеивалась… Религия была уделом глубокой провинции, а здесь, неподалеку от Парижа, уже вовсю читали Руссо!
Он протянул свой бокал Пьеру, и тот с готовностью его наполнил.
— Изначально это был, конечно, древний девиз владельцев замка, — продолжал Делавинь. — Они служили французским королям, а так как любой французский дворянин равен королю, а король — это всего лишь первый дворянин в государстве, то это равенство и нашло отражение в их девизе. Бессмертные могли служить только бессмертным! Последний владелец замка просто обыграл эту фразу, установив сфинксов, по определению бессмертных, на страже усыпальницы своих бессмертных предков…
— Господь с ними со всеми! — весело воскликнул Пьер, поднимаясь со стула и обходя стол, чтобы наполнить все бокалы. — Не такими уж они оказались бессмертными, в конце концов! Их больше нет, а мы здесь сидим и пьем!
— А тебе уж хватит! — немного резко произнесла Симона. За окнами стемнело, и она с тревогой взглянула на те, что выходили в парк. — Завтра трудный день. Чувствую, мне придется одной возиться с рабочими…
— Да ведь и мне пора! — Делавинь поставил на стол осушенный бокал и с широкой деланой улыбкой поднялся. — Я ведь не предупредил детей, что задержусь у вас! Вы не проводите меня?
Последние слова были адресованы Александре.
Художница с готовностью поднялась. Симона вполголоса продолжала отчитывать сильно опьяневшего мужа и не стала уговаривать гостей задержаться.
Они в молчании дошли до фургончика. Остановившись, оба, не сговариваясь, оглянулись на коттедж, освещенные витражные окна которого казались в сгустившихся сумерках огромными волшебными фонарями.
— Отсюда они не так уродливо смотрятся! — вырвалось у Александры.
Делавинь негромко рассмеялся:
— Не стоит придираться… Они неплохие люди, эти двое. Все могло быть куда хуже! Эти хотя бы пытаются что-то сохранить.
— Вы, я вижу, с ними совсем примирились. — Александра взглянула на собеседника, но не смогла различить выражения его глаз, глубоко утонувших в тени. — Что ж, и хорошо. Теперь, быть может, их надежды сбудутся и они спокойно заживут… под защитой сфинксов!
Делавинь пожал плечами:
— Надо надеяться…
Александра смотрела в его лицо, почти неузнаваемое в сумерках. Ей казалось, что рядом стоит не Делавинь, а вовсе незнакомый человек, и это вкупе с выпитым за ужином вином придавало ей дерзости.