Сглаз порче - не помеха

Калинина Дарья Александровна

И в самом деле среди бурных волн мелькала чья-то мокрая голова, то скрываясь, то снова показываясь над морской пучиной.

— И еще один!

— Лодку на воду! — последовал приказ.

Спасательный ботик спустился на воду, в него село несколько гребцов, и они поплыли к спасшимся морякам. Когда их доставили на борт эсминца, стало ясно, что утонувшее судно и в самом деле должно было принадлежать японцам.

— Почему ваш предок так решил? — спросила Мариша.

— Вы слушайте! — немного обидевшись, что ее прервали, сказала Клавдия. — И поймете. Во всяком случае, первый спасенный русскими

моряками человек был японцем. Он находился без сознания, на голове рана, полученная скорей всего во время крушения судна. Но обрывки одежды, сохранившиеся на японце, указывали на то, что он принадлежал к японской знати и, что самое странное, не был моряком.

Это Владимир понял из бесконтрольного бреда, который он услышал от японца. Японец был переводчиком, у него дома в Киото остались молодая жена и двое славных ребятишек, которых он поминал в бреду, видимо, предчувствуя, что не суждено им свидеться больше на этом свете. Так оно и произошло. К утру японец скончался.

Второй спасенный моряк был русский. И, по всей видимости, высокого происхождения. Он тоже был без сознания, но его бред заинтересовал Владимира гораздо больше, чем трогательные стоны японца о своей жене и детишках. Увы, русский пережил японца всего на пару часов.

Но за это время Владимир, который единственный на корабле знал японский язык в совершенстве и по этой причине вызвался посидеть с ранеными японцем и русским до утра, стал обладателем поистине удивительной информации, услышанной от русского моряка.

Оказывается, японский переводчик и высокопоставленный русский плыли вовсе не на японском корабле.

Плыли они на корабле российского флота. Но вот почему об этом корабле ничего не было известно остальным русским морякам, выполняющим роль пограничников, было не вполне ясно. Хотя, выслушав бред русского моряка до конца, Владимир понял и это.

— Дело в том, что на корабле был груз! — придав голосу ноты таинственности, произнесла Клавдия. — Груз необычайной ценности.

— Да? — спросила Мариша. — И что же это было?

— Можете мне не верить, но Владимир утверждал, что там в море затонула русская казна или по крайней мере та ее часть, которую император решил подержать в более надежном месте, чем Россия.

— Очень предусмотрительно, — пробормотала Мариша. — Но не один же он принял такое решение. Он должен был обеспечить надежную охрану для своего груза и вообще продумать все пути, чтобы доставить свои ценности, куда он намеревался их доставить, в целости и сохранности.

— Так и произошло, — сказала Клавдия. — Верней, так должно было произойти. Если бы не шторм, неожиданно разыгравшийся на море. Даже «Бесстрашный» — корабль, на котором плавал Владимир, не должен был в это время оказаться в этом секторе моря. У них было совсем другое задание. Они должны были патрулировать другую часть побережья Японии. И они оказались в этом месте лишь из-за шторма. Если бы не разыгравшаяся стихия, то российское судно с частью казны императора и вместе с сопровождающими его кораблями спокойно бы миновало Японское море и отправилось дальше.

— А зачем был нужен на русском судне японский переводчик? — спросила Мариша.

— Откуда я знаю? — удивилась Клавдия. — Может быть, для оформления бумаг на таможне или для объяснения

с пограничниками, если бы таковые им попались по пути. Да мало ли еще для чего! Дело-то не в переводчике, а в той тайне, которую узнал Владимир Клыков из уст умирающего русского дворянина.

— Так уж и дворянина? — усомнилась Мариша.

— Конечно! — горячо воскликнула Клавдия. — Я уверена, что это был посланец императора. И в своем предсмертном бреду он сокрушался не о том, что не встретится больше на этом свете со своими близкими. Он казнил себя за то, что не сумел выполнить волю своего императора.

— То есть золото было на судне, которое затонуло? — спросила Мариша у Клавдии. — И сейчас лежит себе на дне морском, если до него уже не добрались какие-нибудь шустрые аквалангисты вроде команды Кусто?

— Может быть, и лежит, — кивнула головой Клавдия.

— Очень интересная история, — сказала Аня. — Вам повезло. Вот у нас в роду таких красивых легенд не существует.

— Вы считаете, что это просто легенда? — вспыхнула Клавдия. — То есть сказка? Вы небось думаете, что я все придумала?

Подруги молчали.

— Так вот, если бы был жив Андрей, я бы отвезла вас к нему домой и заставила его показать вам шкатулку, которую передал перед смертью Владимир своему брату.

— Шкатулку? — переспросили подруги.

— Да, металлическую шкатулку с загадочными иероглифами. Шкатулку, в которой лежали бумаги на японском языке. Шкатулку, которую русский дворянин, спасаясь с тонущего судна, тем не менее захватил с собой.

— А в шкатулке лежали только бумаги? — спросила Мариша.

— Нет, там была еще одна фотография, — немного удивившись вопросу, ответила Клавдия. — Владимир перед своей смертью сказал, что на ней среди прочих изображен тот русский офицер, который невольно в бреду выдал ему свою тайну.

— И что, ваша бабка и ее брат пытались расшифровать бумаги из шкатулки? — с интересом спросила у Клавдии Аня.

— Пытались, — кивнула Клавдия. — Они сделали дословный перевод с японского, и постепенно им стало ясно, что бумаги записаны каким-то шифром. Разгадать шифр они не смогли. А потом грянула революция, и всем стало не до каких-то там загадочных японских бумаг. Но шкатулка осталась в нашем роду. И стала неким символом прошлого. Легенду о ней передавали из поколения в поколение.

— А почему она хранилась у Андрея? — спросила Аня.

И в этот момент раздался телефонный звонок. Извинившись, Клавдия ушла в другую комнату, и оттуда доносилось лишь ее невнятное бормотание. Впрочем, разговор не продлился долго. Клавдия вернулась в комнату с задумчивым выражением лица и села на свое место, как бы не замечая подруг.

— Так почему шкатулка хранилась у Андрея? — пришлось повторить свой вопрос Ане.

— Ну, а у кого же еще? — подняв голову, удивилась Клавдия. — Она стояла в квартире его родителей, сколько я себя помню. Олег одно время, когда братья разъезжались, претендовал на то, чтобы забрать ее с собой. Но Андрей ему не дал. Сказал, что тот все равно пропьет. Совершенно справедливо сказал. Потому что Олег действительно очень сильно пьет. И вот сегодня утром звонил мне и нес какой-то бред о своем дне рождения. Хотя мне прекрасно известно, что день рождения у него в декабре.