Сгорая в твоих объятиях
Шрифт:
– Али? – радуясь малодушно возможности не продолжать неприятный разговор, Эжени метнулась к подруге, всмотрелась обеспокоенно в обрамлённое светлыми волосами лицо. – Что случилось? Где ты была?
– Гуляла, – ответила Алионор хмуро.
– Всё в порядке?
– Да.
– Как видите, ваша подруга жива, здорова и цела, – произнёс Ройс тоном докучливым, нравоучительным. – Более чем естественно и ожидаемо для оборотня перед полнолунием предпочесть парк толпе народу.
– Он ничего тебе не сделал? – Эжени не удостоила Ройса взглядом. Достаточно того, что он не сводил с девушек своего, холодного и сумрачного.
И кто знает, чего ожидать от
– Нет, – Алионор улыбнулась слабо в попытке приободрить. – Всё действительно хорошо. Я виновата – надо было предупредить и тебя, но я решила, что Юл тебе передаст…
– А что сразу Юл? – возмутилась Юлисса.
– Ройс, не будете ли вы так любезны проводить нас к выходу? – попросила Эжени. – Время позднее, а завтра понедельник, некоторым из нас рано вставать на работу.
Соврала немного. Завтра у них с Юлиссой выходной, а Алионор и вовсе работала на дому, не желая и не стремясь контактировать с людьми больше необходимого минимума.
Краем глаза заметила, как Ройс бросил быстрый вопросительный взгляд за спину Эжени – и оборачиваться не надо, чтобы понять, кому тот адресован. Несколько секунд тишины тревожной, выжидающей, и Ройс чуть склонил голову.
– С удовольствием.
Юлисса поравнялась с ними, поджала недовольно губы, однако возражать не стала. По крайней мере, здесь и сейчас коллега промолчит, а это уже неплохо.
– Машина будет ждать у входа, назовёте водителю адреса, и он развезёт вас по домам, – добавил Ройс.
– Благодарю.
– Эжени?
Даже на расстоянии в десяток метров, даже не видя самого Дэсмонда, Эжени не смогла сдержать приятно волнующей дрожи, морозцем пробежавшей по телу, едва она услышала его голос. И сущность радостно, охотно потянулась навстречу, вынуждая приложить усилие, чтобы не развернуться и не кинуться Дэсмонду на шею.
– Спасибо за приглашение и за бал. До свидания, Дэсмонд, – и, взяв Алионор под руку, пошла прочь по галерее.
Ройс и Юлисса последовали за ними, но Дэсмонд остался на месте, Эжени знала это точно. Чувствовала его взгляд, долгий, пристальный, задумчивый. И каждую секунду, ложащуюся новым отрезом расстояния между ними, ждала. Ждала, что догонит, остановит, обнимет, прижав к груди и пообещав никогда не отпускать. Ждала вопреки логике и разуму, вопреки собственным словам и решению. Как в далеком детстве, когда маленькой несмышлёной девочкой ждала подарка сначала от Мороза, потом от папы.
Знак, что о ней помнят, что её любят.
Глупая, наивная вера в сказку, которой не суждено сбыться. Копилка разочарований, боли, обид. Понимание, что одной проще, надежнее. Есть подруги, какая-никакая работа, мама, тоже нуждающаяся в поддержке, а для удовлетворения снежной сущности сойдут и случайные, безликие мужчины, коих так много в большом городе. Зачем нарушать привычный уклад ради иллюзий, ради обещаний, что потеряют силу через… сколько? Год, два, пять? И не будет красивой истории большой и светлой любви с первого взгляда, не будет исполнения мечтаний, не будет сказки, лишь неизбежная суровая реальность, разбитое сердце и монетки развеявшегося счастья в копилку рассыпавшихся осколками надежд.
А если, забывшись поначалу, ослеплённая эйфорией волшебных чувств, решит родить ребенка? Снежную девочку от солнечного князя? Скорее всего, Дэсмонд позаботится о наследнице, возможно даже, настоит, чтобы дочь была с ним, ибо что Эжени сможет ей дать? И тогда впервые в их роду не отец исчезнет однажды, а мать тихо уйдет из жизни своего ребенка?
Нет. Нет, нет и
В конце галереи Ройс вышел вперед, показывая дорогу. Дэсмонд так и не двинулся с места и Эжени, в свою очередь, не обернулась.
Пускай. Лучше сразу и сейчас, чем в долгих муках потом.
* * *
Жизнь вернулась в привычное русло, ровное, изученное вдоль и поперёк. Работа, раздражающие клиенты, придирчивая начальница. Дом, Алионор, вечерние звонки маме. Походы по магазинам, коротающие свободное время сайты, редкие вылазки с подругами в кино. Морозы, что крепчали день ото дня, сменив снегопады и вьюги. Собираясь на улицу, Эжени машинально надевала шубу, заматывалась по самый нос в широкий шарф, натягивала шапку – всё как положено обычному человеку в зимние холода. На самом же деле не хотелось кутаться в кучу одёжек, но, наоборот, скинуть мешающиеся вещи, броситься лицом в пушистый сугроб, пройтись босой по обжигающему снегу.
Зима звала в свои объятия, и на этот раз зов её был силён, настойчив, как никогда прежде.
Сводил с ума, терзал, словно полная луна оборотня. Вынуждал проводить ночи без сна, беспокойно ворочаясь с боку на бок, желать чего-то неведомого, изводиться в стремлении сорваться и бежать без оглядки, бежать, покуда хватит сил и дыхания. Томил мечтами о холодной ясности сверкающей заснеженной дали, о понятной, естественной простоте морозного небытия. Один лишь шаг навстречу Зиме, шаг в белую пустоту, и мир станет другим.
Каким? О том Эжени знала только по маминым рассказам, но если в детстве и в юности истории о поддавшихся зову богини казались пугающими, жутковатыми в своей безысходности, с оттенком суицида, то теперь предстали вдруг в ином свете. Ведь это же не самоубийство в прямом смысле, а лишь изменение себя, отказ от всяких тревожащих чувств, страхов, переживаний, избавление от жажды тепла. Возможно даже, возвращение к истинной своей природе, к корням. Она станет такой, какой и должна быть – снежной девой, холодной, безэмоциональной, довольной одиночеством. Она не убивает себя, только замораживает навечно собственные чувства. Тревогу, сожаление, злость на себя, на Дэсмонда, посмевшего влезть столь нахально в её жизнь, и на весь этот жестокий, равнодушный мир. Рабочее раздражение. Желание её сущностью тепла.
Знакомая с одного форума, которая достала памятное приглашение на вечеринку госпожи Миланы, опять звала куда-то, но Эжени отказалась. Сущность больше не хотела какого-то там тепла, любого, лишь бы мужчина приятный был. Сущность хотела определённого тепла, тянулась к Дэсмонду, наполняя недолгие беспокойные сны Эжени эротическими видениями. А иногда – наивными мечтами о лучшей жизни, о том, что могло бы быть, согласись она остаться с Дэсмондом.
Дура. Как есть дура.
Сколько таких историй случается в жизни, сплошь и рядом? И не со снежной полукровкой и солнечным князем, а с самыми обычными девушками. Глупенькие девочки, олицетворение представлений Ройса о современных женщинах, бегающие за кошельком потолще, надеющиеся поймать рыбку покрупнее и непременно золотую. Мечтающие о принце на белом лимузине, олигархе, богатом «папике», который подарит бедной девочке сказку и сделает принцессой, а то и сразу королевой. Только проходит время, и красивая добрая сказка превращается в страшную. Принцы народ придирчивый, вниманием женщин избалованный и вовсе не горят желанием осчастливливать каждую замарашку, да и позже, наигравшись вдосталь, могут выбросить за ненадобностью.