Сговор монстров
Шрифт:
Снаркс бочком подобрался ко мне и ткнул пальцем в исполнителя:
– Ну почему мы не убежали две минуты тому назад?
– Не волнуйся, все под контролем, – зашептал я в ответ. – Волшебник обещал помочь заклятием-другим.
– Проклятие! – произнес Хендрик, однако насей раз в его голосе прозвучало что-то похожее на надежду.
– Вау! – пропищал голосок. – Дракон, волшебник и брауни! Вот это я понимаю: тройное желание!
Грифон поднял голову:
– Птички. Повсюду птички.
Я повернулся к Хьюберту и Эли в тщетной надежде, что они поторопятся закончить представление. Мне вовсе не улыбалось кончить свои дни в качестве птички для Грифона.
Эли как раз допела песню о девушке, которая томится в башне дракона, чем напомнила собравшимся, для чего они, собственно, сюда пришли. Но, не обращая никакого внимания на крики, они с Хьюбертом начали репризу.
– Готовьтесь! – прошептал я остальным. – С минуты на минуту нам пора будет уходить!
– Слушай, дракон!
– Что, мадемуазель?
– А как ты знакомишься с драконшами? Хьюберт выпустил огромный огненный шар:
– Я говорю им: «Эй, крошка, не хочешь погреться?»
И они снова пустились в пляс.
– Так я и знал, что в этом плане есть какой-то подвох! – проворчал Снаркс. – Чтобы услышать сигнал к побегу, нам придется смотреть весь их дурацкий номер!
Боюсь, я понял, что он имеет в виду. Что ж, придется пройти через это вместе. Остальные слушали в напряженном молчании.
– Помогите! Я попала в беду!
– Да что ты? А я и не знал!
– Так знай! Как только шоу закончится, за кулисы пойду и новое платье найду!
Танец стал еще более сумбурным.
– Может, пусть лучше нас съедят чудовища? – предложил Снаркс. – Все милосерднее.
– Птички… – Грифон поднялся на ноги, – Хорошенькие птички. – И он заковылял к нам.
– Проклятие! – Хендрик вновь размахнулся Головоломом.
– Нет, не смей! – Гиппогриф встал передним на дыбы. – Ты его и так уже два раза огрел! Только пошевелись, получишь по башке копытом!
– Птички… – Грифон издал клювом чмокающий звук. – Ням-ням-ням, вкусненькие птички.
– А если он кого-нибудь из нас съест? – осмелился подать голос я.
Гиппогриф встряхнул головой:
– Это самое малое, что вы заслужили. Кто так себя в гостях ведет, а?
И тут я почувствовал, как сцена чуть заметно задрожала у меня под ногами. Это танцевал брауни. Хендрик заворчал, обхватив Головолом обеими руками. А над краем ботинка показались обе руки моего учителя, готовые к магическим пассам.
– Нам жарко, мадемуазель?
– Жарко, дракон, и будет
– А не поддать ли нам еще жару, а, мадемуазель?
– А поддать, дракон!
Должно быть, это и есть разогрев перед заключительным, коронным номером. Сейчас должен раздаться сигнал к бегству!
– Вкусненькая птичка… – Я почувствовал, как кто-то ухватил меня за рубашку, и, посмотрев вниз, обнаружил, что меня держат когти Грифона.
– Скажи мне, – взвизгнул Хьюберт, – сколько еще жару ты хочешь?
– Сожги меня, дракон, в огне… – Эли смолкла на полуслове, увидев гигантскую птицу, спускавшуюся на нас с неба.
– Эй, вы там, внизу! Хватит! Кончайте! – вопила птица. Она приземлилась прямо на сцену, как раз напротив дракона.
Толпа тоже перестала напирать. Хьюберт перестал топтаться, изображая танец. Все застыли на своих местах, не сводя глаз с птицы Рух.
– Вы, ребята, знаете, что меня напугать не так просто. – Тут птица указала клювом куда-то в небо. – Но вы только полюбуйтесь на это!
Когда я взглянул туда, куда указывала птица, у меня отвисла челюсть. Вот теперь мы по-настоящему влипли!
Глава десятая
«Делом первостепенной важности для вступающего в битву волшебника является заблаговременная подготовка заклинаний против всего, с чем он может столкнуться в сражении. Еще важнее – демонстрировать храбрость в бою, дабы не посрамить славного звания волшебника. Но что же делать, если сторона, пользующаяся поддержкой мага, все же проигрывает? Вот тут и следует вспомнить еще об одном правиле – безусловно, наиважнейшем: чародей обязан потребовать выплаты полной суммы гонорара еще до начала военных действий».
– Ой, сколько хорошеньких птичек! Грифон тоже обернулся посмотреть, и его когти выпустили мою рубашку.
Тысячи черных тел закрывали собой все небо.
– Голоадия наступает! – услышал я вопль Эбенезума.
– Проклятие! – закричал Хендрик. Неужели Форкснагель и вправду начался?
Неужто все, к чему мы так долго стремились, утратило всякий смысл? И я так и не увижу Вушты, города тысячи запретных наслаждений?
Эли вихрем пронеслась по сцене, кинулась в мои объятия и принялась осыпать меня страстными поцелуями.
– Если это конец, Вунти, – жарко шептала она мне в ухо, – то я хочу встретить его в объятиях простого деревенского парня!
Тепло ее губ почти заставило меня позабыть об ужасном зрелище. Но все же впечатление оказалось слишком сильным, и даже страстные поцелуи Эли не смогли его сгладить. Я отвернулся от девушки и вновь уставился в небо.
Они приближались, сотни и сотни крылатых демонов. Сначала мне показалось, что у некоторых из них по две головы, но потом я понял, что крылатые демоны везли на себе двуногих демонов-наездников. Хотя нет, попадались среди них и по-настоящему двухголовые. Устрашающее зрелище!