Ш из Б 2
Шрифт:
Зотов поставил им задачу разыскать и уничтожить две батареи тяжелых минометов, которые не давали продвинуться нашей пехоте возле деревни Кирейково. Наземные войска теряли время, командование нервничало и обрывало телефонные трубки, требуя от «горбатых» немедленно заткнуть гитлеровцев и ликвидировать неожиданно возникшее препятствие.
За линией фронта «ильюшины», следуя проверенному методу, нарочно пошли другим курсом, чтобы зайти на цель с тыла. Они неслись низко-низко над дорогами, по которым тянулись повозки с каким-то барахлом, отставшие гитлеровские солдаты и одиночные
— Твою мать! — тоскливо выругался лейтенант, когда они выскочили к нужному месту. В штабе их ориентировали, что здесь находится совсем немного войск противника, а по факту гитлеровцы успели даже отрыть для своих солдат траншеи полного профиля, подготовили для танков и самоходок капониры, над которыми торчали только башни и стволы орудий. А чуть в глубине, позади передовой линии обороны расположились и огневые позиции тех самых батарей тяжелых минометов, что так досаждали нашей пехоте. — Здесь не пара нужна, а целый полк!
Радовало лишь отсутствие зенитного прикрытия. За то время, что штурмовики заходили на цель, с земли по ним стреляли кто угодно, но не предназначенные для этого орудия и автоматы. Поэтому Дивин довольно легко преодолел эту жиденькую завесу и аккуратно положил на позиции фашистских минометчиков осколочные бомбы.
— «Ромашка-3», делаем еще один заход! — Нет, когда-нибудь он точно найдет любителя цветочков и доходчиво объяснит, что он не совсем прав в выборе позывных. — Бей реактивными снарядами по танкам.
Наивно, конечно, было рассчитывать, что эрэсы нанесут ощутимый урон гитлеровской бронетехнике, но, по крайней мере, стоило хотя бы попробовать. А вдруг? Глядишь, один-другой танк повредят, так все солдатикам нашим полегче будет.
Но чуда не произошло. Экспат с досады прошелся чуть ли не по головам у немецких пехотинцев, поливая их траншеи огнем пушек и пулеметов, затем развернулся и врезал по ним еще разок.
— Командир, фрицы! — тревожно вскрикнул Пономаренко.
Дивин оглянулся. С запада ползла девятка Ме-110 в сопровождении четырех «фокке-вульфов». Судя по тому, как они летели, истребители тоже были нагружены бомбами. Что предпринять? Уйти по-тихому? Но тогда вся эта банда ударит по нашим войскам.
Григорий переложил самолет с крыла на крыло, словно пробуя его маневренность. Эх, была не была!
— Прорва, делай, как я. Заступимся за пехоту!
Два штурмовика смело развернулись навстречу группе вражеских самолетов. Дивин задрал нос своего «ильюшина», ловя в прицел головной «мессер». Прикинул, какое упреждение следует взять и, затаив дыхание, нажал на гашетку. Если удастся сбить ведущего, немецкий строй сразу же рассыплется. Не любят фрицы, когда остаются без командира. А, если повезет, еще и бомбы на головы своих же сбросят.
Ду-ду-ду-ду-ду! Снаряды двух пушек ВЯ-23 устремились к цели, хищно впились в правый мотор «мессершмитта», хлестнули по его длинной кабине. Бомбардировщик вздрогнул и пошел вниз, разматывая за собой черно-красную полосу. Рыжков выстрелил следом, но
Григорий хотел было подсказать ему, как изменить прицел, но в это время к ним потянулись грязно-серые шнуры ответных выстрелов и стало не до того. Экспат закусил губу и крутился, точно уж на сковородке, лихорадочно бросая тяжелую машину из стороны в сторону, стараясь, чтобы по ней попадало как можно меньше вражеских снарядов. Огненные пунктиры расчертили, казалось, все небо.
Радовало, что вывалив бомбы и эрэсы на наземные позиции гитлеровцев, «ильюшины» пусть и ненамного, но все-таки стали легче, а, следовательно, и маневреннее. Но все равно, как же невыносимо медленно они разворачивались! Лейтенант скрипел зубами, давил изо всех сил на тугую ручку, словно желая передать самолету хоть капельку собственной энергии.
— Давай, «илюша». Давай, милый, еще немножечко!
Экспат поймал удачный момент и влепил длинную очередь в бок чуть замешкавшемуся «фоккеру». Тот мгновенно превратился в огромный огненный клубок и летящие рядом с ним фашистские истребители-бомбардировщики испуганно порскнули в разные стороны, чтобы не угодить под разлетающиеся осколки и обломки взорвавшейся машины. Да так неудачно, что два «сто десятых» столкнулись и рухнули вниз.
Остальные, не выдержав, в панике сбросили бомбы, спешно избавляясь от опасного груза. И затем начали разворачиваться, уходя домой. Но Григорий не успел порадоваться победе, потому что Пономаренко вдруг громко крикнул:
— Командир, Прорву зацепили!
Ах, как некстати! Тезка вышел из боя, отвернул в сторону линии фронта и пошел с резким снижением. За ним тянулся длинный шлейф черного дыма. Видимо, вражеская очередь пришлась по мотору. Уходить следом? Но три оставшихся «фоккера» явно желали поквитаться и наказать нахальных русских. Они тоже сбросили бомбы и теперь заходили в атаку на оставшийся в одиночестве Ил-2, имея заметное преимущество в высоте и скорости.
Экспат приник к прицелу. В отличии от «худых» пилоты «фоки» не боялись идти в лобовую атаку, поскольку спереди их надежно прикрывал звездообразный двигатель и бронированное стекло толщиной в пятьдесят миллиметров в передней части козырька кабины. Зато практически никак не защищен пилот при атаках сбоку и снизу. Равно, как и бензобак. Но, поди еще, поймай в перекрестье эти уязвимые места!
Первый «фокке-вульф» открыл огонь. Страшное, признаться, зрелище — такое ощущение, будто из носа вражеской машины бьет сноп пламени полуметровой ширины. Очень уж у него мощное вооружение: четыре двадцатимиллиметровых пушки и два пулемета.
Лейтенант быстро выполнил разворот со скольжением, выходя из-под огня. Рядом пронеслись огненные трассы, но легли они чуть в стороне от штурмовика. Самую малость, но этого вполне достаточно.
— Андрюха, не спи!
Пономаренко ничего не ответил, но кабина наполнилась грохотом. Старшина стрелял расчетливо, стараясь попасть во вражеский самолет наверняка. Но и фрицы тоже не дремали. Они ловко уклонились в сторону, красиво крутанулись и стали заходить в новую атаку. Экспат почувствовал, как по спине пробежал холодный пот.