Схаас
Шрифт:
Теперь, когда ужас нападения схлынул, они преобразились: перестали казаться одеревенелыми, их добродушные физиономии лучились радостью. Глядя на них, Джон понял, что на самом деле спутать их друг с другом трудно. Скроенные на один лад, они отличались ростом (иные доставали ему до груди), сложением (те, что стояли рядом, были стройными как на подбор, но дальше он разглядел и худощавых, и сутулых, и толстяков), лицами и даже одеждами. Наряд Пина, к слову, был здесь явлением редким, в основном лесовики щеголяли в ярких желтых и зеленых куртках на манер человеческих либо, напротив, носили разнообразные
Впрочем, Пин отличался от прочих и отсутствием в облике видимой радости — похоже, его страх за Чертог оказался сильнее, чем у прочих, и он до сих пор не оправился от потрясения.
— Мы будем рады принять ваше приглашение, — сказал Джон, — и при первой же возможности навестим вас. Но теперь мы должны спешить.
— Этих Хранителей я отправлю с вами, — сказал старейшина, указывая на всех, кто был поблизости. — Чем больше их будет, тем быстрее вы доберетесь до цели, а они все молоды и резвы. С ними ваш путь будет и короток, и приятен.
— Нет, Пэр! — возразил Пин, встав между старейшиной и Джоном. — Я сам доведу их. Ты знаешь, я быстро хожу по тайным тропам, и вообще, я уже прокладывал путь для этих людей, мне будет намного легче…
— Не городи чепухи! — возмутился названный Пэром. — Что это значит?
Пин шагнул к нему и быстро зашептал что-то на ухо. Лесовики, уже выстроившиеся вокруг путников, замерли, недоуменно переглядываясь. Пэр слушал, и взор его темнел.
— Ты лжешь! — не выдержал он и отпрянул.
— Ты знаешь, что я никогда не лгу, — спокойно ответил Пин. — Мы еще поговорим об этом позже, а сейчас позволь мне сделать то, что я должен.
— Уверен ли ты в этом?
— Свято уверен.
Пэр опустил голову.
— О чем вы спорите? — спросила Изабелла.
— Неважно, — отрезал старейшина. — Доброго вам пути.
И, не дожидаясь продолжения, зашагал к центральному вязу.
Лесовики расступились. Радости на их лицах уже не было.
— Вы готовы? — спросил Пин у путников. — Тогда скорее за мной!
И Пин побежал к просвету между стволами — почти так же быстро, как и когда вел людей к Чертогу.
На границе поляны Джон оглянулся. Бена уже унесли, костер догорал. Лесовики покидали убежища, и Чертог наполнялся жизнью, говором, смехом и плачем. К огню никто не приближался. Многие смотрели вслед людям, метеорами промелькнувшим в их жизни, и Джон не удивился, обнаружив, что кроме счастливых взглядов он замечает и растерянные.
Он окинул взглядом Чертог. Только сейчас у него появились секунды, чтобы понять, насколько удивительное чудо он повстречал в этом мире; и долго потом вспоминал он, во сне и наяву, величественный и прекрасный Вязовый Чертог. Как и подсказывало сердце в тот момент, он его больше никогда не видел…
На сей раз тьма окутала людей уже шагов через тридцать. Стены кустарника они не встретили, однако Джон не сомневался, вынырнув из мрака в полумрак, что они движутся по той же самой тропе, что и с начала пути. Лесовик уже не мчался, но шагал быстро, иногда срываясь на пробежки.
— Сэр Джон, — не без осторожности начал Гарри, — не сердись на Бена. Он бы сроду не ослушался приказа, просто первый тролль вырвался вперед, вот он и решил, что втроем мы его мигом завалим. Так
— Я и не думал сердиться на него, — ответил Джон. — Бой — это бой, всякое может случиться. Возможно, то, что произошло, даже к лучшему…
— Мы все-таки обманули его судьбу? — с надеждой спросила прозорливая Изабелла.
— Не будем загадывать наперед, — отозвался Джон.
Однако его спутники услышали за этим: да. И впрямь, если прежние догадки Джона не находили фактического подтверждения, то теперь было совершенно ясно, что Бенджамин уцелеет. Он жив, но в походе дальнейшего участия не принимает. Джон почувствовал холодок в спине. Теперь он был уверен.
Рубикон перейден.
— Да уж, загадывать не стоит, — подал вдруг голос мрачный Пин.
— О чем это ты? — не понял Джон. — И кстати, раз уж ты можешь разговаривать на бегу, то скажи нам: почему ты не захотел, чтобы нас сопровождало много лесовиков? Пэр сказал, что так было бы быстрее…
— А кому ты больше веришь, Пэру или мне? — сквозь зубы отозвался Хранитель. Неужели ты совсем ничего не понял? Этот лес — святыня для всех лесовиков мира, все знают, что здесь сохранилась Первозданная Сила. Но только старейшинам известно, что Сила уже давно сосредоточена в сокровищах дракона. Меня-то никто, конечно, не собирался посвящать, да я узнал от Аннагаира. Вот и подумай, великий и могучий воин, как должны относиться к тебе старейшины?
— Думаешь, они знают, куда и зачем мы идем?
— Да я же им и рассказал, дубина ты стоеросовая! Финн по простоте душевной поведал мне еще самый первый свой сон о тебе, три года назад. Я Пэру проболтался. Тогда он и велел мне все разузнать… Ну не понял еще? Да я точно так же был настроен, как и все старейшины! Нет, смерти тебе мало кто желал, но Пэр умеет убеждать. По его поручению я стал лазутчиком у своего друга Финна, втерся в доверие к Аннагаиру — раньше-то мы с ним так, только что знали друг друга да о лесных делах порой говорили. По его поручению я должен был завести вас в болота и там закружить, чтоб вы сгинули… И не смотри на меня такими глазами! И ты, девчонка и ты, воинствующий поэт! Разве я виноват, что Пэр ничего не знал на самом деле — а если знал, то скрывал? Да я только вчера, когда слушал рассказы Аннагаира про орков да замыслы Истер, наконец-то все понял, понял, насколько мы были слепы! А уж после того, как вы спасли Вязовый Чертог… Вы не думайте, это правда, что лесовики умеют благодарить. Сегодня многие изменили мнение о вас. Просто Пэр… упрямый он очень. И сторонников у него довольно много. Он увидел вашу силу и испугался еще больше…
— Тогда почему он отпустил нас с тобой? Ты что, успел ему все рассказать в нескольких словах?
— Не говори глупостей, сэр Джон, конечно нет. Я просто сказал ему о нашей судьбе — что через семьсот лет нас не будет в этих лесах и что это Судьба. Не знаю, что и как он понял, но я хоть успел увести вас. Однако с него станется и погоню послать.
Джон кусал губы, приказывая себе успокоиться. Гарри наливался черной яростью, а Изабелла тихо спросила:
— И ты убил бы нас?
Пин не ответил, а если и собирался ответить, то Гарри опередил его: