Шабаш Найтингейл
Шрифт:
Внимание Дрейка могло бы привлечь многое, но только одна деталь всецело захватила его мысли.
– Паутина… – пробормотал он, толкая в плечо стоящего рядом Леона. – Здесь все покрыто паутиной.
– И что с того? – не понял Леон.
– Что с того? А когда ты в последний раз видел пауков на Нью-Авалоне? – спросил Дрейк и почувствовал, как по коже пробежались мурашки.
Это хранилище знаний было создано задолго до возникновения проклятия на архипелаге.
Лост-хаус. Потерянный дом. Забытый, опустошенный, одинокий. Словно бы находившийся на краю затерянной
Казалось, в какую сторону ни посмотри, но хоть где-нибудь – за скатом черепичной крыши или из-за ветки большого теневого дерева, растущего слева от крыльца, или вдали, у самого горизонта, нет-нет да и мелькнут черные крылья. От их зловещего карканья невозможно было укрыться. Оно будило по утрам, не давало покоя днем и возвращалось в кошмарах ночью.
И все же, несмотря на такое неприглядное окружение, Лост-хаус в последнее время стал для Деми по-настоящему близким местом. Она не знала, кто наградил особняк таким именем, но оно ему очень подходило. Так же, как подходило и ей самой.
Глядя на приближавшийся дом, Деми одной рукой держалась за бортик качающейся телеги, на которой ехала, а другой укрывала шарфом посылку и журнал, надеясь, что они не намокнут. Телегу тянула теневая лошадка, которой управлял угрюмый брат владельца паба, скрывавший лицо под капюшоном. А снег все так же валил сплошным потоком, придавая контраст окружающему пейзажу и забиваясь в глаза и уши.
Дориан рассказывал о том, что давным-давно место пустошей занимали живописные и цветущие поля, а сам дом, построенный в традиционном тюдоровском стиле, с каркасом из массивных деревянных балок и стенами из кирпича и глины, был окружен прекрасным садом. Остатки этого сада еще можно было увидеть, выйдя на задний двор.
Ионика Альфано, владевшая Лост-хаусом в девятнадцатом веке, пристроила к главному залу полукруглую викторианскую оранжерею, в которой, очевидно, устроила зимний сад. Эта оранжерея по сей день примыкала к дому по правую сторону от крыльца, делая фасад несимметричным и весьма оригинальным.
Лост-хаус был идеальным местом для того, кто хотел бы спрятаться ото всех. Ионика затаилась в нем, растя своего незаконнорожденного сына, будто бы вдали от мира. Она пыталась сбежать от проблем. Деметра безуспешно пыталась сделать то же самое.
«Испуганная девочка из проклятого дома, одинокая девочка из дома на холме, а теперь вот – потерянная девочка из Потерянного дома», – думала она. Обстановка в маленьком мрачном мире в ее голове никогда не менялась, оставаясь стабильно плохой.
– Приехали, миледи, – объявил извозчик.
Телега замерла неподалеку от крыльца.
В доме продрогшую и вымокшую хозяйку встретила Рут и, едва приняв у нее пальто, умчалась в столовую – ставить чайник на огонь в камине. Деми же прошла через квадратный холл с каменными статуями и гобеленами на стенах в большой вытянутый зал – в старые времена он служил главным жилым помещением, а все соседние комнаты были построены гораздо позже.
Напротив арки, ведущей из холла, располагалась лестница на второй этаж с открытой площадкой на манер балкончика. На стене над лестницей висела большая картина, изображавшая мужчину в одежде эпохи Тюдоров, с темными волосами и светлыми
Привыкшая, однако, к холодному взгляду глаз первого владельца особняка, Деметра прошла мимо лестницы направо – в ту часть зала, где находилась гостиная с диванами и чайным столиком, и ее импровизированный сад.
Скучая по растениям земного мира, и только увидев примыкающую к гостиной викторианскую оранжерею, Деми сразу же загорелась идеей устроить в ней домашний зеленый рай. Экономка Рут поддержала ее идею, и в течение нескольких недель они закупили глиняные горшки, лотки для рассады, несколько стоунов земли из Хэксбриджа, удобрения, необходимые инструменты и самые различные семена.
Наблюдая за тем, как часть обставленной в барочном стиле элегантной гостиной становится все больше похожей на теплицу, Дориан только скептически усмехался – он был уверен, что у них ничего не выйдет. И, как всегда, оказался прав.
Деметре хотелось верить, что после того, как проклятия на Нью-Авалоне не стало, зеленые растения смогут вернуться и оживить серо-черные пейзажи. Но только ростки приподнимались над кромками горшков, как быстро вяли и умирали.
Дольше всех продержался обычный садовый плющ, начавший уверенно карабкаться по специальным реечным опорам. И уже успевшая обрадоваться Деми каждое утро первым делом спускалась в гостиную, чтобы проверить, насколько он вырос за ночь. До тех пор, пока в один день не обнаружила плющ таким же, как и растения в соседних горшках – серым и безжизненным.
Несмотря на неудачи в новом хобби, она не собиралась сдаваться и здесь. Деметра упрямо искала другие виды семян и растений, пробовала новые методы и читала специальные статьи. Этот мертвый зимний сад стал символом ее упрямства и жажды привычной жизни.
Все потому, что она знала: как только хотя бы одно растение выживет – начнет оживать и сам Нью-Авалон. Ей больше всего хотелось увидеть это первой.
Отложив полученную на почте книгу на стол и бегло ознакомившись с последним выпуском «Инглиш Гарден», в котором советовали высаживать на зиму крокусы, ирисы и цикламены, Деми надела фартук и перчатки, чтобы не испачкаться в земле. Она привычно подошла к рабочему столу у стены, чтобы наполнить несколько горшков дренажем и землей, заранее смешанной с удобрениями. А когда это было сделано, взяла с нижней полки лоток с замоченными бинтами, из которых со всей осторожностью достала проросшие семена.
Рут тем временем принесла горячий чай, но Деметра уже и думать забыла о том, как она замерзла, – работа с землей превратилась в очередной вид медитации, во время которой она полностью уходила в себя. Вся ее теперешняя жизнь и мысли крутились вокруг двух вещей: книг и растений, растений и книг… лишь изредка прерываемых прогулками и социальными обязательствами.
Поместив семена в горшки и поставив их под лампу, Деми проверила, как дела у суккулентов и кактусов, приобретенных несколькими днями ранее. Ей казалось, что уж эти-то неприхотливые пустынные растения должны были продержаться… Но быстро заметила распространявшуюся по зеленым стеблям сухую желтизну. Признак был плохим и безнадежным. Совсем скоро желтизна посереет, а растения – умрут.