Шаг из тьмы
Шрифт:
— Четыре минуты, неплохо.
Он поднял на неё глаза со смесью шока, благоговения и ненависти, Вера шепнула:
— Тебе никто не поверит. Для всего мира — ты помогал мне перешнуровать платье, оно мне давило. Пока, Эрик. Амулет не забудь надеть.
Помахала ему рукой и выпорхнула за ширму. За дверью кабинета ждали четверо бойцов и мрачный министр, Вера убавила сияние улыбки, приглашающе махнула министру на дверь, вышла первой, он догнал её, спросил:
— Что случилось?
— Перешнуровала платье, — невинно пропела она, ощущая на бедре щекотный "дзынь".
— А веер где?
— Ой…
— Чёрт,
5.38.16 Финишная прямая перед главным входом
Они понеслись по коридорам, Вера глазела по сторонам, понимая, что если бы шла одна, заблудилась бы здесь мгновенно — коридоры пересекались, обрывались, перетекали один в другой, интерьеры становились всё роскошнее, в отделке стало больше мрамора, ещё больше, сплошной мрамор. Потолок ушёл куда-то на высоту третьего этажа, Вера рассматривала резные колонны, перила и статуи в золоте, и не могла перестать думать о том, как эта красота держится на такой высоте.
— Вера, быстрее, потом всё рассмотрите, я проведу для вас личную экскурсию, смотрите под ноги.
Под ногами были ковры, слишком пёстрые, на её вкус, но в этом интерьере они смотрелись на своём месте, здесь почти не было гладких поверхностей, всё было изрезано узорами.
По бокам от очередных дверей она увидела двух стражников в чёрно-бело-золотых мундирах, они кивнули министру Шену и открыли двери.
И Вера поняла, что вот здесь начинается дворец, а то, что было раньше — это так, разминка. Здесь было столько света, как будто в солнечный день кто-то рассыпал бриллианты по зеркалам — всё сверкало, было сложно поверить, что за окном мрачная осенняя хмарь, во дворце торжествовало лето. Было жарко, шумно и весело, издалека доносилась музыка, вокруг бегали слуги, виртуозно балансируя огромными блюдами с едой и украшениями, всё чаще стали попадаться разодетые пары, некоторые здоровались с министром, все смотрели на Веру, тщательно скрывая шок и любопытство, Вера ловила восхищение в мужских взглядах и ненависть в женских, это грело душу как алкоголь.
Министр смотрел на часы на каждом повороте, немного замедлил шаг, чуть улыбнулся Вере:
— Нормально, успеваем, можно не бежать.
Она кивнула, поймала пламенный взгляд симпатичного мужчины, который показался смутно знакомым, всмотрелась внимательнее и поняла, что это лицо носил министр Шен, когда катал её на Бесе.
«Военный министр, самый завидный жених Карна. Здравствуй, дорогой.»
Вера окинула взглядом его красно-чёрный в золоте мундир, прекрасно сидящий на подтянутой фигуре, заглянула в глаза и улыбнулась, изображая пальчиками шутливое приветствие, он замер, она улыбнулась шире и отвернулась, они прошли мимо, он остался стоять на месте, в окружении зеленеющих от злости дам в белых оборочках.
«Готовьтесь, девочки, это будет интересно.»
Министр Шен бросил на Веру очередной злобный взгляд, она наконец соизволила это заметить, сладко шепнула:
— Какие-то проблемы, мон ами?
— Вы официально не знакомы, в Большом Зале он подойдёт и вас представят, до этого момента ни с кем не разговаривайте, только с Рубеном, Теодором, Хакимом
— Хорошо.
Они вышли в длинный ало-золотой зал с чёрными колоннами, уставленный роскошными доспехами разных времён и культур, над каждым экспонатом висела картина, изображающая воина в этих доспехах в полный рост, на крайнем портрете был военный министр.
«Красавчик.»
Министр Шен пошёл быстрее, Вера замедлила шаг, он вернулся, взял её за локоть и потащил рядом, она тихо рассмеялась, ловя взгляды со всех сторон — здесь было много мужчин в мундирах, ало-чёрные и бело-золотые, синие, зелёные — на Веру глазели все, она улыбалась, чувствуя, как их внимание наполняет её силой, как мощный упругий ветер, под который достаточно правильно подставить крыло, чтобы взмыть над облаками.
Плотная толпа военных у очередной двери чем-то не угодила министру, он издалека рявкнул им:
— В стороны!
Парни обменялись ошарашенными взглядами, но разошлись к стенам, оставив им трёхметровый проход, министр потащил Веру туда быстрее, она обернулась к военным и изобразила смущённо-виноватую улыбочку: "простите, я сама от него в шоке", парни рассмеялись, Вера развернулась вперёд, продолжая улыбаться уже по инерции. Ей всё здесь нравилось — бодрая музыка, мужчины с военной выправкой, помпезные интерьеры, яркие светильники в зеркалах и позолоте, хрустальные люстры, дающие тёплый золотой свет, почти солнечный.
Министр затащил её в маленькую комнату с камином, креслами и книжным шкафом, закрыл двери за спиной, посмотрел на вторые двери напротив, на часы, на Веру. Хмуро поджал губы и спросил:
— Случилось что-то хорошее?
Она попыталась притушить улыбку, развела руками и шепнула:
— Ослабила шнуровку, так удобно сразу стало.
«Дзынь.»
Это было беззвучно, но очень приятно. Министр смотрел на её грудь, на талию, на подол, Вера чувствовала себя весёлой и пьяной, парящей над полом от предчувствия праздника.
«Если этот амулет выворачивает эмоции наизнанку, значит министру сейчас очень плохо.
Ну и что?»
— Это всё? — хрипловато спросил он, Вера улыбнулась как маленькая шкодина, указала глазами вниз, приподнимая подол и показывая ему босоножки.
Он ругнулся и зло сверкнул глазами:
— Возвращаемся.
— Поздно, — с улыбкой шепнула Вера, он посмотрел на часы, мрачно потёр лицо и отвернулся, быстро глубоко дыша, опять повернулся к ней, замер, погружённый в себя.
Отгородившись от ложных эмоций амулета, Вера смотрела на министра, пытаясь обычными человеческими методами понять, что с ним происходит.
Напряжённые руки, плечи, шея, твёрдые желваки на скулах, сжатые губы. Взгляд блуждает где-то между реальностью и множеством вероятных последствий того, что он собирается сделать.
В нём что-то происходило, какие-то мощные перемены, как будто расплавленное ядро планеты с недовольным ворчанием толкало верхние слои литосферы, заставляя плиты сталкиваться в невидимой океанской глубине.
«Это уже произошло.»
Интуитивное ощущение заставило Веру покрыться мурашками — он что-то решил, что-то важное, на поверхности пока ничего не видно, но импульс уже бежит, с бешеной скоростью набирая мощь, и когда цунами ударит по побережью, это будет чудовищно.