Шаг к удаче
Шрифт:
— Я ж не против! Только за.
— Тогда сейчас позвоню…. — И, поговорив по телефону, удовлетворённо заметил: — Пришлось на папу сослаться. У них один столик был на всякий случай под бронью. На меня его записали. Вовремя спохватились. Если б чуть позже, кто-нибудь другой мог бы этот столик перехватить.
— Тоже кто-нибудь с жирной лапой?
— В смысле?
— Ну с протекцией.
— Да, естественно. Или просто с хорошим напором. Умение болтать и держаться нагло — это тоже полезно.
— Ещё как. — Илья жмурился, довольный, как кот, наевшийся отменного фарша. —
— Да, дотерпеть осталось немного. Главное — уйти на эти выходные без хвостов. Что у нас там с геометрией и с онтологией?
— Слушай, и так уже от уроков тошно… Не искри!
Не только у их ступени это уже становилось общей присказкой. Стоило хоть кому-нибудь намекнуть, что неплохо бы подтянуться с учёбой, потому что выпускной год и всё такое, как ему когда поодиночке, а когда и хором предлагали «не искрить» — с явным намёком. Если при этом присутствовала Искра, её реакция была всегда одинаковой — надменно поджатые губы и длинная отповедь на тему, что уж кто-кто, а она-то последнее время совершенно не интересуется общей успеваемостью и плевать ей, если кто-то ни хрена не делает и в результате выставит себя полным тупицей, она больше не собирается тратить на таких ни сил, ни времени, ходить и смотреть, занимаются они или нет, и пусть бы вообще не занимались и не готовились — ей уже всё равно.
Пожалуй, если бы она не пускалась всякий раз в такие длинные рассуждения, поговорка увяла бы. Но, поскольку постоянство и пыл Искры веселили не меньше, чем сама шутка, так и прижилось. И пожалуй, существовала вероятность, что этой отповеди предстояло остаться под крышей школы намного дольше, чем самой Искре.
Последнюю неделю до праздника Илья нетерпеливо считал дни, да и не он один. Даже уроженцы Дневного мира, имеющие весьма смутное представление о дне Освобождения и связанных с ним традициях, заразились общим оживлением. Праздновать было уж всяко интереснее, чем делать уроки или корпеть на практических занятиях.
— Я помню, вокруг прошлого празднования было много шума, — ворчал Фёдор. — Правда, я тогда ещё учился на первой ступени и толком не умел просачиваться туда, куда не пускают без денег. Поэтому толком ничего не увидел.
— Но община же всем платит стипендии…
— Ну во-первых, я всё-таки из Кирова, а не из Питера, где зарплаты у всех, в том числе и у магов, в несколько раз выше. А ведь отчисления в фонд общины зависят от зарплат. Вот и получается…
— Я думал, Киров — довольно-таки большой город.
— Хе, если вести речь о городе Кирове, то конечно, там и квартиры стоят почти как в Питере. Но я-то о посёлке Киров. На берегу реки Иркут. У нас там вообще сейчас для магов работы почти нет. На деревообрабатывающем комбинате не почародействуешь. В общем, там только медики имеют более или менее стабильный доход. И тот зависит от возможностей болящих.
— Так что — тебе вообще не платят стипендию?
— Ну почему, платят…
— И тебе бы хватало, если бы ты не спешил отделаться от денег сразу же, как только они поступают на твой счёт, — заметила Вджера, школьница из Чехословакии, которая училась на одной ступени
— Кто ж это стремится от них отделаться?
— Ты тратишь сразу всё, что тебе начисляют, в впервые же выходные!
— Ну не мариновать же их…
— Вот и ответ на твой вопрос. — Девушка развела руками и оживлённо взглянула сперва на Фёдора, а потом на Илью. — Денег достаточно тому, кто умеет рассчитывать свои расходы.
— Ты зануда, — рассмеялся молодой человек. — Ну в самом деле, почему тебя так волнует моя финансовая несостоятельность? Уж не собралась ли ты за меня замуж?
— Не дай бог!
И они со смехом разошлись в разные стороны. Впрочем, очень многие рвались обсуждать грядущее празднество — даже на уроках, стоило учителю отвернуться. Аргеты обменивались впечатлениями о прежних днях Освобождения, на которых присутствовали, или слышали, или читали в газетах, или даже смотрели по телевизору — аурисам в большинстве оставалось только слушать.
Илья слушал, как и все остальные, но со снисходительной усмешкой, потому что приговаривал про себя: «Зато на этот раз мне повезёт больше, чем любому из вас… Ну то есть не любому, — поправлял он сам себя, вспоминая о Беджаре, который ехал на празднества в столицу, где ему предстояло веселиться в обществе знати. — Но уж всё равно больше, чем многим».
В то утро он едва не проспал завтрак — так долго накануне вечером ворочался в постели, думая то об одном, то о другом, не слишком-то располагающем к спокойствию и безмятежности. Санджиф едва растолкал его.
— Эй, вставай! Твой куратор уже ждёт, вернее, он завтракает в столовой. Эй! Ты просыпаешься или как?
— Да-да… — пробормотал Илья. В эту минуту он не хотел ни гонок на вивернах, ни праздника, ни ресторана — только выспаться наконец. Но сын лорда оказался настойчив, и в конце концов Илья смог принять более или менее вертикальное положение и даже потянулся к одежде. — Да встал я, встал!
Санджиф был уже одет, причём наряднее, чем обычно — в белоснежной рубашке, воротник и манжеты которой выглядывали из-под суконного камзола старинного покроя, в высоких сапогах, немного напоминающих охотничьи.
— Лучше выехать пораньше, чтобы всё успеть.
— А гонки-то когда начинаются? — с усилием зевая, спросил Илья.
— Гонки начнутся в час дня, ну так и что? Ещё хотелось бы и на ярмарке побывать, и посмотреть выступление масок. Это интересно, я тебя уверяю! Их выступление назначено на девять утра.
— Если бы они больше уважали зрителей, они б назначили выступление часов на двенадцать. Выходной всё-таки!
— Труппа будет выступать не один раз за день, а на более поздние представления билетов не достать в принципе. Кроме того, есть ведь и другие мероприятия, которые хочется посмотреть. В полдень будет парад. А ещё ведь и ярмарка.
— Ну так хоть на ярмарке могли бы побывать попозже!
— Не-а. Позже мы туда не пробьёмся. Желающих будет очень много. Поверь — лучше выехать раньше.