Шаг сквозь туман 2
Шрифт:
Лондон 1912 - 1914 год, сны, Санкт Петербург те же дни, сны и реальность.
Москва 2014, нечаянные встречи и знакомства.
Прошло почти два года с тех пор, как я пережила удивительные приключения в России 1941 года. Бетси, моя служанка, всё время пытается заставить меня вспомнить события теперь уже далёкого 1912 года, наше путешествие на «Титанике», пребывание в Нью-Йорке, моё внезапное исчезновение и таинственное появление в лондонском особняке. Бедняжка, ей пришлось самостоятельно добираться домой. Спасибо некому мистеру Валентайну, якобы моему маршану, продавшему
– А вы мне не верили. Я всегда знала, что моя внучка не пропадёт.
А затем чуть громче, уже обращаясь ко мне:
– Съюзен, я надеюсь, ты не выскочила замуж без моего согласия? Иди, переоденься, а то твой наряд слишком вульгарен. Не дай бог, кто тебя увидит. Иди, а потом расскажешь, где ты пропадала всё это время.
Я медленно вышла из комнаты и прошла в ванную. События недавнего прошлого стояли у меня перед глазами. Я вспомнила холодную московскую улицу, увидела себя бредущей в задумчивости к дому, где провела несколько недель в компании моих новых подруг и ставшей самой родной для меня в новом мире Серафимы. Внезапно я слышу крик:
– Съюзен, Съюзен Гольц!
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть того, кто меня позвал. И всё. Внезапная яркая вспышка. Затем кромешная тьма, и я у двери лондонского особняка. На мне пальто, слегка прикрывающее колени. Из-под пальто выглядывает подол темно-коричневого платья, а на голове повязан пуховый платок. На ногах валенки. Да, хорош наряд для чопорной викторианской барышни. Дверь открывается, и на пороге возвышается фигура недоумевающей Бетси.
– Мисс, вы к кому? Молодой хозяйки нет дома, а миссис Кэтрин велела никого не принимать.
– Бетси, ты меня не узнаёшь? Это же я, Съюзен.
Горничная вглядывается в моё лицо более внимательно и неуверенно произносит:
– Мисс, неужели вы? Нет, не может быть!
Из гостиной раздаётся голос бабушки.
– Бетси, кто там?
– Тут пришла какая-то женщина и утверждает, что она ваша внучка.
– Пусть войдёт.
Дверь приоткрывается, впуская меня в холл. Стою в нерешительности, словно нахожусь не у себя дома. Как же всё знакомо и в то же время я уже начала забывать различные мелочи. Вот, например, галошница. Её вроде бы здесь не было. Или та визитница. Я не помню, чтобы её покупала. Из гостиной раздаётся нетерпеливый голос:
– Бетси, ну что там? Где та женщина?
Голос бабушки как будто вернул меня к жизни. Встряхнув головой, я отогнала все сомнения прочь, сняла платок, скинула валенки и бросила на кресло пальто.
– Ну, слава богу, Съюзен, наконец-то! А мы тебя уже заждались. И что это на тебе надето? Стыд-то какой! Где ты всё это нашла? Иди немедленно переоденься. Не дай бог, кто увидит тебя в таком виде. Бетси, приготовь ванну и помоги Съюзен.
Вот и вся встреча. Узнаю сою бабулю. Внешне сама строгость, а вот внутри, наверняка, у неё всё кипит. Чувствуется, она с трудом скрывает свою радость, что наконец-то нашлась
Я иду в ванную, а вслед мне летит:
– Съзен, я надеюсь, ты не выскочила замуж без моего согласия. Иди, приводи себя в порядок, а потом мне всё расскажешь.
Уходя, оглядываюсь и успеваю заметить, как бабушка поспешно смахивает слезу и прячет кружевной платочек в карман.
Дальше всё идёт по накатанной колее. Я принимаю горячую ванну, смываю с себя прошлые воспоминания. Бетси приносит платье и помогает одеться. Вскоре должен настать миг откровения. Я не знаю, что сказать бабушке. Правду? Вряд ли меня поймут. Однако, бабуля выручает меня, приказав накрыть на стол, а уж все разговоры предлагает перенести на завтра.
– Я думаю, ты устала, Съюзен. Отдохни, а завтра мы всё обсудим.
Ну что же, будет день, будет и пища. Завтра что-нибудь придумаю.
– Бетси, а где Тимоти?
– Спит, наверное. В последнее время он слишком разленился.
Ужин прошёл в полном молчании. Никто не старался расспросить меня о том, где я пропадала.
– Покойной ночи, Съюзен. Завтра ждём твоего рассказа. А теперь иди, отдыхай.
Я прошла в спальню. Кровать манила белоснежными простынями. Бетси помогла снять платье, и я погрузилась в приятные дрёмы ровно минут на десять. Едва закрылись глаза, как мне привиделся странный сон. Я снова на заснеженной московской улице и вновь тот же самый голос:
– Сьюзен, Съюзен Гольц.
Я знаю, что должно произойти, но ничего не могу поделать с собой. Оборачиваюсь, чтобы разглядеть того, кто меня позвал. На этот раз никакой вспышки. Я вижу на углу мужчину в военной форме с петлицами на воротнике. Мужчине где-то около сорока пяти – пятидесяти лет. Он удивлённо смотрит на меня и неуверенно произносит:
– Съюзен, это вы? Не может этого быть. Ведь прошло более двадцати лет, а вы всё такая же, как там, в Петрограде.
Пожимаю плечами и в недоумении развожу руками.
– Извините, я никогда не была в Петрограде, и к тому же в восемнадцатом году мне исполнился бы один год. Нет, извините, вы, вероятно ошиблись.
Глаза мужчины поблекли, плечи поникли, и он как-то сразу стал меньше ростом, смущённо улыбнулся и, повернувшись, собрался уйти, но внезапно становился:
– Извините, вы так похожи на ту женщину, которую я полюбил, но судьба развела нас в далёком восемнадцатом. Я вынужден был улететь, а она осталась. С тех пор я её нигде не мог найти. А тут, вижу, идёт она, только вот одеты вы не так, как двадцать лет назад. Извините, ещё раз. Вы как один человек и даже голоса похожи. Может,- мужчина замялся, опустил глаза, а когда вновь посмотрел на меня, я заметила в его взгляде надежду, – вы её дочь?
Я ничего не могла понять. В этом мире все меня знали по имени Светлана. А тут вдруг появляется человек из моего прошлого, но из моего ли, и называет меня моим настоящим именем. Странно.
Настал черёд смутиться и мне:
– Нет, и на этот раз вы ошиблись. Моей матерью не является Съюзен Гольц и никогда ею не была.
Внезапно, кто-то пробежал мимо меня, довольно сильно задев плечом, и я непроизвольно произнесла по-английски:
– Mister, be careful. You made me hurt.
Мой собеседник отшатнулся от меня и с недоумением взглянул.