Шаг сквозь туман
Шрифт:
называвших меня «тётя Света», поговорить с Клавой, почувствовать твёрдую
руку Виктора и услышать его голос. К сожалению, всё это оставалось в
мечтах.
Как-то ближе к концу августа мне пришло предложение устроить свою
выставку в одной из галерей Парижа. Некто Серж Горелин предоставлял
выставочные площади под мои картины. Немного поколебавшись,
согласилась. Так уж вышло, что все хлопоты уместились в две
– Париж передо мной! Хозяином галереи оказался мужчина лет тридцати,
весёлый с задорными вихрами, которые он всё время пытался пригладить. В
глазах плескались бесенята. Кого-то он мне напомнил, но вот кого, никак не
могла вспомнить.
Выставка имела несомненный успех и вскоре большая часть картин была
продана. Я решила, что дома меня никто не ждёт (Тимофея я взяла с собой,
родители, как всегда, возились на своём любимом огороде), и посему
осталась в Париже до конца сентября. Погода благоприятствовала мне: осень
выдалась тёплой, и мне так захотелось продлить очарование лета. Серж
организовал для меня несколько чудесных экскурсий по музеям и памятным
местам. Довольно часто я отправлялась побродить по тихим старинным
улочкам, любуясь нетронутой седой стариной.
В один из таких дней мне почему-то захотелось съездить в Сен-Женевьев-де-
Буа, где на кладбище были захоронены многие православные русские
эмигранты. Как я знала, на территории кладбища находилась церковь
Успения Божьей Матери, и я решила заглянуть туда, чтобы поклониться
праху всех русских людей, покоящихся во французской земле. С собой я
взяла и Тимофея. Кот почему-то, когда я выходила из дома, занервничал и
стал кидаться на дверь, словно говоря «Возьми и меня, может, на что и
сгожусь».
День клонился к закату, посетителей на кладбище было мало и старушки,
торговавшие цветами у ворот, собирались домой. Я купила букет осенних
белых астр, зашла в церковь, оставив Тимофея у входа, поставила свечку за
упокой всех тех, кто покоила здесь в чужой земле.
Выйдя, не застала кота на месте. Внезапно увидела невдалеке мелькнувшую
тень.
– Тимоша, подожди, Тимофей.
Я побежала за котом и заметила, что он остановился у одной из могил.
Интересно, что его могло там заинтересовать. Подойдя поближе, прочитала
надпись.
«Николай и Вера Шуховы. 1944 год».
Я покачнулась, вот оно моё прошлое, астры выпали из
рассыпались по могильной плите. В растерянности я присела на скамейку.
Ноги как будто обожгло холодом. Откуда-то издалека послышался детский
голос:
– Мамочка, смотри, кто пришёл. Тётя Света!
Слёзы непроизвольно покатились по щекам. Я поднялась и медленно побрела
к выходу. Я так мечтала встретиться с Верой, её детьми, её мужем и вот –
встретилась. Я никогда их не увижу!
– Извините, вам нехорошо? – послышался мужской голос. Меня аккуратно
придержали за локоток.
Я подняла глаза и увидела перед собой совершенно седого старика, худого
как жердь. Он с изумлением смотрел на меня, а потом неуверенно спросил:
– Тётя Света, неужели это вы? Мама с папой вас всё время ждали в гости.
Внезапно стал накрапывать мелкий нудный дождь, повеяло холодом, из-за
оград появилась белесая дымка тумана, окутавшая меня и старика с головы
до ног. Всё это продолжалось не более пяти-десяти секунд. Когда туман
рассеялся, никакого старика не было видно. Вероятно, всё это мне
привиделось.
– Тимофей. Тимоша, нам пора домой.
Кот подбежал ко мне и, встав на задние лапки, попросился на руки.
– Ладно, давай прыгай, лентяй, - я взяла своего питомца и пошла к выходу. И
тут мне показалось, что в окружающем меня пейзаже что-то неуловимо
изменилось, но вот, что понять я никак не могла. И только, приехав домой,
поняла, что церковь Успения Божьей Матери выглядит так, как будто её
только что построили и время не успело наложить на неё свой отпечаток.
Казалось, что со времени постройки церкви прошло не более двух-трёх лет.
Я где-то читала, что построили её только в 1938 году.
Неужели у меня получилось, и я вновь была в прошлом? Не может быть!
Тогда почему я здесь, в своей комнате смотрю в окно на пролетающие по
улице автомобили. Автомобили! Я покачала головой. Действительно,
автомобили, но было их на удивление мало. Прохожие торопливо сновали по
улицам и так же торопливо исчезали в подъездах. На стенах домов виднелись
полотнища и флаги с изображением свастики на них. А между тем верхушки
деревьев стал заволакивать белесый кружевной туман, моросящий мелким
нудным дождём. Неужели…?