Шаг сквозь туман
Шрифт:
знала названия.
– Садись, не стесняйся!
– с улыбкой предложила Серафима.
Мне освободили место. Я сняла рукавицы и с ужасом уставилась на свои
ладони, представлявшие из себя сплошную кровавую мозоль.
– Да, девонька, долго теперь болеть будет. Да ништо, до свадьбе заживёт! А,
что, давайте за эту самую свадьбу по грамульке.
Одна из женщин достала объёмную бутыль с какой-то мутной жидкостью.
Все вокруг оживились кроме меня и, по всей
заметно, что меня спросили:
– Ты, что, самогон никогда не пила?
– Самогон?- с удивлением переспросила я.
– Что это такое?
– Во даёт! Не, вы видали, она не знает, что такое самогон! Да это первое дело
принять внутрь опосля трудового дня. Будешь? Давай, не пожалеешь!
Я посмотрела на Серафиму, но та только кивнула.
– Давай, Светка, дерябни с устатку, и жизнь покажется веселей.
Мне протянули стакан на четверть наполненный этим самым самогоном и я,
закрыв глаза, сумела проглотить жидкость. Ничего себе! Что же это такое?
Горло обожгло огнём. На глазах выступили слёзы, в желудок провалился
какой-то горячий ком.
– Эй, дайте ей воды запить, а то сомлеет девка. Точно не пила она самогон, -
догадалась Серафима.
Стало легче. Голова слегка закружилась, по телу разлилась приятная теплота.
А ничего он этот самогон! Если предложат, можно и ещё попробовать.
Жизнь мне уже не казалась такой ужасной и серой. После обеда мы
продолжили рыть окопы. Ближе к вечеру за нами приехал тот же самый
Валерик на той же самой машине. Мы допили остатки самогона, и я уже
чувствовала себя совершенной счастливой. Мне никуда не хотелось ехать.
Было хорошо среди этих грубых, необразованных, косноязычных женщин.
Ну и что, что они не такие, как я! С ними чувствуешь себя, как дома, среди
родных тебе людей. Стало темнеть, и тут выяснилось, что завтра снова
следует ехать на рытьё окопов.
– Ехать, так ехать, никуда от этого не деться,- подумала я, выбираясь из
машины.
– Свет, ты скоро?- забеспокоилась Серафима.
– Минуточку. Поправлю портянку.
Я присела на скамейку, сняла сапог и почувствовала, что что-то вновь
изменилось. Резко потеплело. Пришлось снять телогрейку, её я положила
рядом с собой.
– Ого, Света, ты ли это? Тебя нельзя оставить и на пять минут!
Я увидела перед собой Ольгу и Екатерину.
– Боже, что с тобой случилось? Где ты умудрилась подцепить эти ужасные
сапоги?- воскликнула Катя.
– Мне их вручили, когда я рыла траншею на подступах к Москве,-
невозмутимо пояснила я.
– Э, да ты, подруга, успела где-то выпить!
– Как что? Конечно же, самогон! Довольно приятная вещь, должна сказать.
– Всё, хватит приключений! Вставай и домой, распорядилась Катька.
– В
таком виде нас ни в одно такси не пустят. Есть идея. Свет, у тебя
сохранилась карточка салона «Элина» на Тверской? Там такие скидки,
обалдеть можно. Оттуда мы сможем такси вызвать. Для постоянных
клиентов у них есть такая услуга – такси бесплатно.
Я оторопело молчала.
– Кать, посмотри у неё в сумке.
– Света, где твоя сумка?
Я пожала плечами.
– Кажется, я её оставила у Серафимы.
– Какой Серафимы? Это ты с ней пила самогон?
– поморщилась Ольга.
– Да нет, мы с ней окопы рыли, обедали, потом ехали домой в коммуналку, -
откликнулась я.
Бред, чистейшей воды бред! Хватит! Идём,- скомандовала Ольга.
Я с трудом поднялась, и тут подруги заметили мои ладони.
– Что с тобой приключилось? Ты можешь, наконец, нам рассказать? Где ты
пропадала? – уже с тревогой спросила Ольга. Пришлось всё подробно
объяснить, но, кажется, мне не поверили. Ольга куда-то ушла, но вскоре
вернулась.
– Я позвонила Вячеславу, он сейчас приедет за нами. Садись, горе луковое!
Мы уселись на скамейку. Вновь потянуло холодом. Я предложила подругам
телогрейку, но та с гневом была отвергнута. Впрочем, через минуту
послышался виноватый голос:
– Оль, действительно, что-то похолодало. Правду говорят, что погода
изменилась. В конце августа, и такая холодрыга.
Мела снежная позёмка, какой тут август, скорее конец октября, да и
температура была, наверное, минусовая: градусов семь.
– Я, пожалуй, надену эту саму телогрейку. Давай, Светка!
Оглядевшись по сторонам, я заметила, что и улица, на которой мы только что
находились, изменилась. Вновь я увидела заложенные мешками с песком
витрины магазинов. Прохожих почти не было заметно, лишь изредка
мелькали одинокие фигуры, и тотчас растворялись в снежной позёмке. Что
такое? Только что ярко светило солнце, я рассказывала подругам о своих
похождениях, они меня ругали за беспробудное пьянство, и вот мы уже
сидим, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись одной старой и не очень
чистой телогрейкой. Ещё одна несуразица поразила меня: несмотря на
поздний час, ни в одном окне не горел свет. Даже в моём родном Лондоне
сто лет назад и то было гораздо светлее. Нет, пора бы и домой, принять