Шаг вперёд, два шага назад
Шрифт:
Он смотрел на меня, играя желваками, глаза затягивали в свою ледяную пустошь.
Глава 11
Он смотрел на меня, играя желваками, глаза затягивали в свою ледяную пустошь.
— Ладно, ты права. Я хочу от тебя многого, не давая в ответ никакой информации. Я поделюсь с тобой кое-чем.
Он протянул руку и положил на мою. Я отдёрнула как от ожога.
— Слушаю.
— Видишь ли, с недавних пор, я, если и не стал почти суперменом, но не совершаю ничего противоправного. Ну, то
Он смотрел на меня осторожно, ожидая реакции. Я помолчала, пытаясь пораскинуть мозгами. Но под его взглядом это было сложно. Тем более он был рядом, совсем рядом — только руку протяни. Тот, кого я так долго боялась, и кто приходил мне в кошмарных снах на протяжении восьми лет! Мне было неуютно рядом с ним. Одновременно хотелось бежать от него подальше и узнать побольше. Любопытство не лучшая моя черта. Реагировать надо было быстро, и я решила быть искренней, будь что будет.
— И я должна вот так просто тебе поверить? С чего бы? Я знаю тебя, ты не добрый самаритянин…
— Я этого и не говорил. Да, я зверь, я чудовище…
— Кто ты? — осторожно спросила я. — Оборотень? Волколак?
— Нет. Разве ты не видела, что я не волк?
— Я слышала и о других оборотнях, о собаках, медведях, птицах…
— Ну ты же видела меня, — он усмехнулся.
Я ничего не видела, но не разубеждать же его сейчас, всё равно не поверит. А если подумает, что я ему вру, может сам закрыться. Тогда из него вообще ничего не вытяну.
— Тогда кто же ты?
— Мутант.
— Кто?! Это как?
— Долго объяснять, сейчас не время. И, прости, и нет желания. Пока! Наша дружба только зарождается, — он улыбнулся, пытаясь смягчить сказанное, хотя его улыбка для меня выглядела больше как оскал, — а ты хочешь узнать всё сразу.
— Да, прости, — стушевалась я. — Просто мне очень сложно поверить в твои добрые намерения.
— Да нет у меня добрых намерений! — взбесился Алекс. — Я только не причиняю вреда. Если, конечно, на меня не нападут сами, — сразу поправился он быстренько. — Я дал слово одному человеку…
Он сказал это так обречённо, что я поверила. Нелегко ему, наверное.
— Кхм, хотела бы я посмотреть на того человека, что имеет на тебя влияние. Я бы никогда не подумала, что найдётся такой.
— Это она, — вздохнул он так тяжело, что я опять поверила.
— А-а, ну так бы сразу и говорил, — я обрадовалась, потому что это было мне близко и понятно. — Надо же, и тебя любовь не миновала, ни за что бы не поверила. Она же знает кто ты, раз потребовала дать слово? Хотела бы я посмотреть на ту, которая тебя полюбила.
Он как-то странно взглянул на меня.
— О том, что она меня любит, речи не было. Так ты поможешь мне?
Я смутилась и ответила
Я занялась поисками подходящей квартиры. Дело это оказалось нелёгким. Каждый раз находилась причина, по которой вроде бы подходящий вариант отбраковывался. То место слишком шумное, то улица, по которой планировался путь отступления, заводила в тупик. Самое нелепое, что чтобы это всё оценить, я ставила себя на место преступника, который скрывается. Фантазия у меня богатая, и я стала придумывать себе полностью легенду, от преступления, которое я совершила, с мотивами и подробностями дела, до всех деталей побега и укрывательства.
Потом я была полицейским, который ищет меня-преступника. Как бы я могла напасть на след и вычислить место укрывательства. И так, меняясь местами, вычисляла все лазейки побега или поимки.
Когда моя фантазия истощалась и заходила в тупик, я звонила зверю и сообщала свои рассуждения, в надежде, что всё продумала, и искомая квартира отыскалась. Но он моментом обнаруживал слабые места, задавая наводящие вопросы, и поиски продолжались.
А ещё мне волей-неволей приходило на ум ставить себя на его место. И я впервые посмотрела на него под другим углом. Каково это быть человеком-зверем? Я много о нём в это время думала. Но совершенно ничего о нём не знала, поэтому все мои мысли, мои фантазии и предположения — это были всего лишь мои домыслы, не имеющие к реальности никакого отношения. Просто моё воображение само разыгрывало разные вариации на эту тему, и я не могла его унять.
Не прошло и нескольких дней, после появления Боровского в моём офисе, как позвонил Стас и настойчиво попросил о встрече. Я согласилась. Он хотел поговорить в укромном месте, приглашал к себе домой, но я предпочла встретиться в нейтральном месте, и мы договорились поужинать в ресторанчике, котором раньше часто бывали. Он принадлежал приятелю Стаса, Андрюшке Ракитину, тоже известному ресторатору-плейбою, милому обаяшке, разбившему не одно девичье сердечко, но уже пару лет как остепенившемуся.
Жена его Ирина, редкая красавица, была девушка с характером, и Андрюшка только что не на задних лапках перед ней прыгал, превратившись из легкомысленного сердцееда в послушного подкаблучника. Что его ни сколько не смущало и не задевало, друзьям можно было шутить на эту тему сколько угодно, он лишь снисходительно посмеивался в рыжие отращённые после женитьбы усы. Сам он посмеивался над Стасом, что когда тот женится (полагалось что на мне), то поймёт, что видимая слабость к жене есть самая лучшая позиция твёрдости мужчины в семье, которая окупается сторицей.
Я, как и все, была удивлена переменами Андрея в браке — такого циника ещё поискать было, но в отличие от многих, считала, что Андрюха поступает очень мудро. Он был настолько в себе уверен, в своей силе, что мог себе позволить быть рядом с женой мягким, и их брак был очень счастливым. Я даже завидовала Ирине, обычно мужики сразу начинают доказывать кто главный, подавлять свою половину, подстраивать по себя. Я всегда была уверена, что это от неуверенности. И Андрей — прекрасный пример моей теории.