Шагай, пехота !
Шрифт:
Город, скрытый от позиций нашего полка высотами, горел. Черные тучи дыма висели над ним. А тот, кто побывал вблизи Волги, рассказывал нам, что на реке горела нефть, разлившаяся из разбитых барж и хранилищ.
С 28 сентября по 16 октября 343-я стрелковая дивизия сражалась в составе 24-й армии, а потом перешла в подчинение командующего 66-й армией.
29 сентября на позиции 1151-го стрелкового полка в районе Котлубани враг предпринял четыре атаки пехоты при поддержке танков. Главный удар гитлеровцы наносили по 2-му батальону, которым командовал лейтенант Нестеренко. Воины батальона при поддержке полковой батареи старшего лейтенанта Костина отбили все атаки и уничтожили при этом 4 танка. В тот день погиб лейтенант Нестеренко. Ему не было еще и 20 лет, он совсем недавно прибыл в полк, воевал смело и умело, пройдя за какие-нибудь два месяца путь от взводного до командира
* * *
В начале октября несколько дней подряд полки дивизии пытались улучшить свои позиции. Здесь вместе с нами вели бои 241-я и 114-я стрелковые бригады. Но успеха наши части не имели, сломить сильное сопротивление врага не удалось.
Об ожесточенности тех боев говорят такие факты.
7 октября наш полк продвинулся за несколько часов всего на 300 метров. И это после солидной артподготовки и трех налетов наших штурмовиков на вражеские позиции. В этот день отличился командир 7-й стрелковой роты лейтенант Лесовой. Он несколько раз поднимал воинов в атаку, был ранен, но не покинул поля боя. В штаб дивизии было доложено и о подвиге пулеметчика красноармейца Щенова. Из своего ручного пулемета он метко разил врагов, пока его оружие не вышло из строя. Тогда боец скрытно подполз к немецкому пулеметчику, в единоборстве одолел его, завладел его оружием и продолжал вести огонь.
В это время я исполнял обязанности командира полка, поскольку подполковник Хильчевский был еще летом переведен на другую должность, а нового командира полка пока не назначили. Чуть позже Хильчевского убыл в распоряжение политотдела армии и наш бессменный комиссар Сабир Халилович Ибрагимов. Мне особенно трудно было расставаться с ним, поскольку год с лишним, с самого рождения 1151-го стрелкового полка, я с ним работал, что называется, рука об руку. Настоящий коммунист, он меня многому научил, особенно общению с людьми, преподал мне, как и другим офицерам штаба, уроки партийно-политической работы. Мы вместе с Сабиром Халиловичем оказались в купели боевого крещения полка в степях между Таганрогом и Ростовом, в одной лодке переправлялись через Дои в станицу Нижне-Гниловскую, вместе мерзли в снегу под Харьковом и глотали дорожную пыль жарким летом, когда отступали от Северского Донца до большой излучины Дона.
Вместо Ибрагимова комиссаром полка был назначен батальонный комиссар А. Н. Шкурин. Но он "прокомиссарствовал" недолго. 9 октября 1942 года был обнародован Указ Президиума Верховного Совета СССР об установлении полного единоначалия в армии и на флоте и упразднении института военных комиссаров. И стал А. Н. Шкурин заместителем командира полка по политической части. Я с ним обменивался мнениями по поводу введения единоначалия, и мы пришли к мысли, что эта мера необходима и своевременна. Надо сказать, что Алексей Николаевич до прихода на должность командира полка подполковника П. Р. Панского (а это случилось в начале декабря) никогда не подчеркивал по отношению ко мне свое старшинство и в звании (я только несколько месяцев назад сменил три "кубаря" в петлицах на капитанскую "шпалу") и в возрасте (ему было уже под сорок). Это был умный, очень тактичный, выдержанный политработник. И я очень сожалел, что мне пришлось поработать с ним всего несколько месяцев. В январе 1943 года Алексея Николаевича не стало... Но об этом я расскажу позже.
Уж раз я вспомнил о двух первых комиссарах полка, скажу и о том, что партийно-политическая работа велась в подразделениях непрерывно и целеустремленно. Ежемесячно пополнялись ряды коммунистов и комсомольцев, особенно перед серьезными боями. В октябре 1942 года, например, в кандидаты и члены ВКП(б) было принято 26 бойцов и командиров.
При проведении партийно-политической работы учитывалось то обстоятельство, что личный состав полка был многонационален. Причем немало красноармейцев, призванных из союзных республик Средней Азии, слабо знали русский язык. При общении с ними незаменимым помощником был секретарь комсомольского бюро полка старший лейтенант Галиев, татарин по национальности. Он знал кроме русского и татарского казахский и узбекский языки. Хорошо помню, как на полковых митингах перед боем комсомольский вожак выступал подряд на четырех языках. У него в активе были комсомольцы, хорошо владеющие наряду с русским языком грузинским, азербайджанским, армянским. В политдонесениях в политотдел дивизии не раз упоминались в связи с воспитательной работой среди воинов нерусской национальности
Как уже говорилось выше, 16 октября 343-я стрелковая была передана в состав 66-й армии Донского фронта и в этой армии была "прописана" до конца Великой Отечественной войны. 66-я имела задачу активными действиями сковать противника, не дать ему возможности перебрасывать к Сталинграду подкрепления. Для выполнения этой задачи командарм А. С. Жадов приказал командиру нашей дивизии подготовить и провести ряд частных боевых действий с целью упрочения своих позиций. В этих боях, естественно, принимал участие и наш полк.
Особенно памятным для меня как врио командира полка оказался бой 20 октября в районе балки Копной и высоты 112,7. Погода в тот день была, прямо скажем, паршивая. Прошедший ночью дождь расквасил землю, с утра повалил мокрый снег. Наступать в таких условиях тяжело. Была проведена получасовая артподготовка, завершившаяся, как обычно, залпом "катюш". Вслед за этим наши "илы" группами по 5-6 самолетов штурмовали позиции врага. Казалось бы, успех атаки был обеспечен. Тем более что в боевых порядках пехоты шли танки Т-34. И опять, как и двумя неделями раньше, полки дивизии не смогли продвинуться больше чем на 200 - 300 метров. Почему? Огневые точки противника были подавлены лишь частично. Семь тридцатьчетверок подорвались на минных полях: гитлеровцы успели снова заминировать проходы, проделанные нашими саперами. Короче говоря, вывод я сделал для себя однозначный: силы противника надо знать досконально, если хочешь добиться успеха в бою малой кровью.
Должен сказать, что в эти осенние месяцы в нашем полку, да и не только в нашем, сложилось довольно тяжелое положение со снабжением бойцов продуктами, а лошадей - фуражом. Дороги развезло. Автомобили застревали в грязи. И только на конных повозках можно было подвезти продовольствие.
В один из октябрьских дней группа бойцов транспортной роты во главе с политруком Дудниковым возвращалась с базы снабжения в полк. Везли продовольствие, боеприпасы. Колеса повозок вязли в липкой грязи, и обоз с большим трудом продвигался вперед. И люди, и кони устали безмерно и едва держались на ногах. Было решено выпрячь лошадей, дать им отдохнуть. А тут один из бойцов заметил, что кони разбрелись по полю, нагибают головы и что-то едят. Оказалось, что недалеко от проселочной дороги целое поле нескошенной пшеницы, правда, хлеб был полегший. Дудников осмотрел это поле и пришел к выводу, что за счет зерна и соломы вполне можно пополнить запасы полка в кормах. Об этом он и доложил мне, когда привел обоз в полк. Посоветовался я с замполитом, и решили мы создать спецгруппу по уборке зерна. Основное ядро ее составляли бойцы транспортной роты, поэтому сразу же это не совсем обычное дело я поручил старшине Ф. Ф. Митюре, потомственному хлеборобу. С несколькими бойцами он отправился по ближайшим селам с целью раздобыть вилы, грабли, косы, катки для молотьбы. Митюре повезло: он достал двое вил, трое граблей, сломанный каток, несколько кос, а самое главное - две неисправные сенокосилки. Из них кое-как собрали одну. И работа закипела.
Потом бойцы расчистили площадку под ток и там молотили пшеницу.
Несколько суток трудились люди на этом колхозном поле и убрали около десятка гектаров. Большим подспорьем для кормления лошадей стали зерно и солома, доставленные в полк.
* * *
25-ю годовщину Великого Октября мы встретили в окопах. Правда, представители со всех подразделений были собраны на короткий митинг, на котором был зачитан праздничный приказ Наркома обороны И. В. Сталина. Выступившие на митинге парторг капитан Борозенец, помощник начальника штаба капитан Белоусов, командир отделения сержант Ипатов клялись сделать все возможное, чтобы не допустить захвата Сталинграда гитлеровцами.
Мы, разумеется, не знали тогда, что к этому времени Ставкой Верховного Главнокомандования был уже детально разработан план нашего контрнаступления под Сталинградом, как не знали и того, что представители Ставки генерал армии Г. К. Жуков, главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов уже не один день работали в войсках Донского, Сталинградского и Юго-Западного фронтов, подготавливая это контрнаступление.
И вот 19 ноября в полк поступило обращение Военного совета Донского фронта.
"Теперь, - говорилось в этом обращении, - на пашу долю выпала честь развивать мощное наступление на врага... За время войны мы с вами закалились в борьбе, получили большой воинский опыт. К нам на усиление фронта прибыли новые части. Мы имеем все условия для того, чтобы наголову разбить врага, и мы это сделаем обязательно.