Шаги навстречу
Шрифт:
Как, черт побери, старики все это проглатывают?
— Кстати, о лекарствах, — говорит папа. — Энн, что-то ты сегодня бледная. Ты таблетки принимаешь?
Энн закатывает глаза. Она ненавидит таблетки, но вынуждена каждый день их пить, иначе совсем ослабеет.
— Не скажу, что я в восторге от этого, но принимаю.
Когда мы входим в бабушкину палату, приятно видеть, что она все еще нас узнает. Мама не была уверена, что узнает. Но сегодня речь у бабушки на самом деле невнятная, как будто она гальки в рот набрала. Мы никак не можем разобрать то, что она сказала.
Когда же мама
— Где там-там счетные нарды.
— Что она сказала? — шепчу я.
— Где-то там будут счетные карты, — шепчет Бри.
Вот как?
— Это все проясняет, — хмыкает Энн.
Мама наклоняется ближе:
— Бабуль, я не расслышала, что ты сказала. Какие счетные карты?
Все морщинки на бабушкином лице собрались в недовольное выражение.
— Нагие книги, — медленно шепчет она. По крайней мере, это звучит именно так. — Мне нужны нагие книги.
По взгляду, которым обменялись родители, я понимаю, что они намерены разбирать вещи бабушки в одиночестве, прежде чем пустить нас в комнату помочь.
Все так и происходит. Когда мы возвращаемся в наш пляжный дом, нам говорят, что позовут, когда все будет «чисто».
Хорошая новость — что не приходится помогать прямо сейчас. Плохая — у нас появилось еще больше свободного времени, которое нужно как-то «убить», а погода до сих пор отвратительная.
— Знаю! — восклицаю я, пока мы с сестрами гадаем, чем же заняться. — Может быть, поиграем в «Двадцать вопросов»?
— А может, не будем? — отзывается Бри. — Ты не знаешь разницы между овощем и минералом.
— А как насчет игр, что привез папа?
— Нет, спасибо.
— Там карты есть. Можно поиграть в «Червы».
Энн поднимает голову:
— Нет уж, спасибо, Кейд.
— Почему?
— Правда не понимаешь? Ты хочешь, чтобы я играла в игру, где проигравший тот, кто соберет больше «червей» — сердечек?
Ладно, она права.
— Тогда в «Уно»? [7]
— Нет.
— В шарады?
— Нет.
— В манкалу? [8]
— Тем более нет.
У меня иссякли идеи.
— В прятки?
Сестры переглядываются.
— Да! — восклицает Энн. — Отличная идея. Я первая считаю.
— Класс! — отвечаю я. — Считай до ста.
— Я буду считать до трехсот, чтобы убедиться, что у вас было достаточно времени и вы хорошенько спрятались. — Энн закрывает глаза и начинает медленно считать.
7
Карточная игра «Уно» в значительной степени совпадает с популярной европейской игрой «Мау-мау», больше известной у нас как «Сто одно», но требует специальной колоды карт.
8
В манкалу играют на доске с лунками (их еще называют «домами» или «колодцами»), расположенными в несколько рядов (обычно в два или четыре) одинаковой длины.
Бри берет свой блокнот и на цыпочках направляется к лестнице. Я за ней. Когда она заходит к себе в спальню, шепчет:
— Я
Я киваю. Зачем мне прятаться с ней, когда на примете у меня уже есть идеальное местечко? Я тихонько поднимаюсь на пару ступенек выше, поворачиваю ручку двери на чердак.
Тут темнее, чем я ожидал, даже несмотря на льющийся из коридора свет. Шесть ступеней ведут к чердачному помещению прямо под крышей. Закрыв за собой двери, я пару секунд стою в полнейшей темноте, но потом глаза привыкают. На стене есть выключатель, но, если я включу свет, Энн обязательно меня найдет.
Как привидение, я бесшумно поднимаюсь по ступеням. Чем выше поднимаюсь, тем лучше вижу в темноте. Чердак расположен под скатом крыши, поэтому посредине там можно стоять почти в полный рост, а по сторонам расстояние от крыши до пола всего полметра. Используя все свои чувства, ползу подальше в темноту, пробираясь через груду коробок и мусора, большую часть которого я и рассмотреть-то не могу, поскольку полоска света, струящегося через вентиляционное окошко, очень узкая. Где-то на полпути я натыкаюсь на рождественскую гирлянду; следующий шаг, когда я наступаю на лампочку, подтверждает мою догадку — замираю, молясь о том, чтобы Энн ничего не услышала. Пробираясь в дальний угол, я также натыкаюсь на комплект, насколько я понимаю, клюшек для гольфа, подставку для новогодней елки, открытую шляпную коробку, сумку со свитерами и то ли на сломанный глобус, то ли на очень гладкий баскетбольный мяч.
Наконец я прячусь за большой коробкой в самой глубине чердака. И жду.
И жду.
Минут через десять Энн кричит:
— Триста! Я иду искать, кто не спрятался — я не виновата!
Жду.
Еще жду.
Продолжаю ждать.
Что за черт! Неужели она не умеет играть в прятки?
Еще минут через пятнадцать понимаю, что, наверное, я единственный, кто продолжает играть в эту игру. Никто не приходит. Я спрятался на чердаке, а они с радостью оставили меня здесь навсегда в одиночестве. Я с досады вскакиваю и бью ногой стоящий передо мной ящик. Но здесь слишком мало места для почти что шестиклассника. Я вскрикиваю от боли, когда ударяюсь головой о скобы на крыше.
Через двадцать секунд распахивается дверь чердака и вспыхивает свет.
— Нашла! — кричит Энн.
— Ты даже не искала, — отвечаю я, щурясь, пока глаза привыкают к свету. Продолжаю потирать ушибленную голову, пытаясь нащупать, не разбил ли.
— Ты просто очень хорошо спрятался.
— Врешь!
— Серьезно. Но я знала, что рано или поздно ты себя выдашь.
— Я ударился головой о гвозди.
— Ох! Больно?
— Я в порядке. Мне просто нужно… — Мой взгляд натыкается на предмет в полуметре от меня. — Боже мой! Я его нашел! Совсем из головы вылетело!
— Что нашел?
— Прадедушкин металлоискатель! Тетушка Бев рассказала, что он здесь. Призналась, что за домом спрятаны сокровища. — Я переступаю через потрепанную коричневую коробку и достаю металлоискатель. — Ничего себе, мы сидим здесь целую неделю, а я только сейчас о нем вспомнил.
— А он работает?
На ручке с боку серебристый выключатель, как я понимаю — пуск. Я переключаю его и приставляю конец со сканирующем устройством к петлям на крыше. Прибор тут же сходит с ума. З-З-З-З-З-З-З-З-З-З-З!