Шаги навстречу
Шрифт:
— А Бри? — охаю я.
— И Бри, — шепчет папа в ответ.
Я чувствую, как начинают полыхать щеки. Какими мокрыми они становятся!
— Именно это меня тревожит больше всего. Я была бы не против умереть… черт, я была уверена, что умру, когда бросилась в океан за Кейдом. Но каждый раз, глядя на Бри, я боюсь, что, возможно, настал ее черед, а не мой. Но я не уверена, что готова к этому.
— Я тоже не готов, — скорее себе самому, чем мне, признается папа.
Папа остается со мной до тех пор, пока не заходят медсестры с очередным девятичасовым
— Статус-кво, — говорит старшая сестра, записав температуру, давление и другие показатели Бри. — Мне очень жаль, мистер Беннетт. Вы, конечно, надеялись услышать что-то другое, но все без изменений. Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.
Это правда.
Черт, никогда не знаешь, что ждет тебя сегодня, что уж говорить о завтрашнем дне! Например, просыпаешься утром с надеждой установить новый рекорд штата в бассейне, а чуть позже в этот же день идешь ко дну бассейна.
Или однажды отправляешься на обычный осмотр, чтобы удостовериться, что лекарства и терапия помогают, а оказывается, что тебе необходима пересадка сердца.
Или однажды едешь на мотоцикле, наслаждаешься ветром и солнышком, а в следующее мгновение уже отдаешь свои органы больной девушке со слабым сердцем из палаты на шестом этаже.
Или, как в случае с Бри, однажды просыпаешься с чудесным планом, как победить в игре, и даже не понимаешь, как легко тебе удалось сделать невероятное из любви к брату и сестре, заставить их почувствовать себя особенными, а в итоге оказываешься искалеченной в карете «скорой помощи», потом лежишь в палате интенсивной терапии рядом со своей сестрой и ждешь смерти.
Поэтому да… никогда не знаешь, что готовит тебе завтрашний день.
Обычно мне кажется, что по ночам медсестры будят меня каждый час, и под утро я устаю еще больше, чем когда ложилась спать. Но не в этот раз! Каким-то образом мне удалось проспать все ночные осмотры — что само по себе уже чудо. Впервые после Кэннон Бич я просыпаюсь и чувствую себе отдохнувшей.
Последние несколько дней я привыкла, проснувшись, желать Бри доброго утра, хотя она никогда мне не отвечает. Поэтому первое, что я делаю, — протираю заспанные глаза и поворачиваюсь к ней лицом:
— Привет, Бри, доброе…
Ее нет. Нет ее кровати, мониторов. Все… исчезло.
Я в панике жму на красную кнопку рядом с кроватью.
Минуту спустя я все еще одна в палате.
Я не могу этого вынести. Я выбираюсь из постели, выхожу из палаты в одной пижаме, босиком и спешу по коридору.
В конце, до поворота, я вижу, как мама с папой беседуют в приемной с врачом.
Что они здесь делают так рано? Не к добру это…
Я ускоряю шаг, врач разворачивается и уходит в противоположном направлении. Мама тут же заливается слезами. Папа тоже плачет. Он крепко прижимает к
— Где она? — напряженно спрашиваю я, подходя ближе. — Где Бри? Почему ее увезли?
Мой вопрос застает родителей врасплох. Мама высвобождается из папиных объятий и обнимает меня.
— Все хорошо, — шепчет она мне на ухо, когда мы стоим обнявшись. — Все будет хорошо.
Глава 43
Почти конец лета, и для меня это — настоящий удар. Кажется, что я все лето провел в больнице. Жаль, что я не могу остаться в Кэннон Бич подольше, да ладно.
До начала занятий осталась одна неделя, и родители наконец-то решили отправиться на свое первое свидание победителя в игре «Шаги навстречу» по итогам недели — по всей видимости, папа больше ста раз поцеловал маму в щеку прямо перед тем, как вести подсчет, поэтому он и победитель, хотя мама по секрету сказала, что выиграла она.
— Куда бы тебе хотелось? — спрашивает папа маму, когда они надевают куртки.
— В китайский ресторанчик.
— Тогда пойдем в мексиканский, — шутит папа. — Дети, не ждите нас. Мы, скорее всего, вернемся очень поздно.
— Да, и еще одно, — говорит мама. — Энн, маленькая птичка мне прочирикала, что позже к нам заглянут гости. Поэтому, если в дверь позвонят, советую тебе открыть самой.
Не проходит и получаса после их отъезда, как у нашего дома останавливается машина.
Мне до смерти хочется знать, кто приехал, но мама сказала, чтобы Энн открыла, поэтому я остаюсь сидеть у телевизора. Когда я вижу, кто стоит на пороге, тут же делаю звук тише.
— Только посмотри на себя! — восклицает Тэннер. — Совсем как новенькая! — Он делает паузу, рассматривает ее голову. — Ты волосы покрасила?
— Да, — отвечает она, улыбаясь до ушей. — Всего несколько прядей. Это желание тоже было в моем списке. А ты что здесь делаешь?
Он улыбается:
— У меня для тебя две важных вещи. — Он протягивает знакомый блокнот. Крошечная ручка так и осталось засунутой между спиралями. — Это блокнот Бри. Он лежал рядом с ней на улице, а когда ее увезли, там и остался лежать.
Теперь я совсем выключаю телевизор.
— Ничего себе! — негромко восклицает она, как будто держит нечто священное. — Поверить не могу. Мы все решили, что он потерялся. — Она открывает на первой странице, улыбается и интересуется: — А вторая вещь?
Без лишних вопросов и всего такого он наклоняется и целует ее. Не в щечку. Я говорю о настоящем поцелуе.
Когда он отстраняется, Энн вся пунцовая. Черт, я, наверное, тоже весь красный.
Неужели они не знают, что я сижу здесь и все вижу?
Через секунду она резко поворачивается, и мы несколько мгновений пристально смотрим друг на друга, оба чувствуя некоторую неловкость. Потом она вновь поворачивается к Тэннеру:
— За что это?
— За Бри. Прямо перед аварией она заставила меня пообещать, что твой первый поцелуй будет со мной.