Шаги в глубину
Шрифт:
— Момент, — сказала я, опережая руку «босса».
Обормот, может, не в курсе, но голографическими примочками можно подсадить в мозг такую программу, что он начнет свою жизнь сначала пересказывать. И это вам не напитки, такую дрянь на расстоянии не просканируешь.
— О, я все ждала, когда же вмешается охрана, — сказала Карпцова, без возражений передавая терминал мне.
Я прогнала контрольную последовательность и успела найти подозрительный пусковой ярлык, реагирующий на зрительный контакт, за секунду до того, как ярлык сработал. Это было
В глазах рябило, а прямиком в мозг рвалась тонкая сканирующая веточка.
«Так вот ты какая, док».
Вариант действий номер один: отбросить ментальный щуп, учинить бардак. Первое по очевидности, последнее по разумности. Номер два: принять щуп, изолировать его волей и старательно изображать подчинение. Логично, так можно больше узнать о намерениях Карпцовой и попытаться обойтись малой кровью. Номер три… А черт, упорная дрянь!
«Ба-бах».
Мое тело старательно изучало терминал, как того и хотел ментальный вирус, а он умел убеждать. Вот чего он не умел, так это отличать сломленную жертву от притворяющейся. Сильный примитивный засранец.
«Медленно передай терминал своему хозяину».
Я протянула руку.
«Измени выражение лица».
Я улыбнулась.
«Скажи: «Все в порядке»».
— Все в порядке, — доложила я «боссу».
«Сиди смирно».
Да легко.
Вирус ползал по моему сознанию, и я создала «карман» для него. Это, знаете ли, больно, но вычищать потом осколки кода паразита — вообще финиш. Сиди тихо, мразь, и чтоб ни звука.
Дональд пощелкал по терминалу, и тут его скрутило.
Я смотрела перед собой, понимая, что просчиталась, когда Карпцова встала и подошла к «боссу». На меня она только взглянула.
Черт, доктор, ты слишком веришь технике.
— Дональд, ты меня слышишь?
«Дональд»? Да что творится-то, а?
Мария Карпцова села рядом с ним на диван, пока я пыталась сообразить, что происходит. Судя по реакции обормота, его просто парализовало: вон он, так и сидит, прикипев к экрану, мышцы шеи напряглись, вена вздулась. А вот что творит идиотка?
— Слушай меня, Дональд, и запоминай, — тихо сказала доктор Карпцова. — Это все, понимаешь? Здесь все.
Я медленно потянулась к поясу. Сейчас выстрел из ударника в плечо — отрастишь новое, милочка, — и опрокидываем стол, Дональда кидаем за него.
Ничего из запланированного я не успела. Открылась дверь, и вошла давешняя девица в большом шлеме, которая здесь кто-то вроде начальницы охраны, и это был конец, и я ничего не успевала…
— Ты? Что…
Доктор медленно вставала, глядя на вошедшую, а та одним движением бросила ее назад на диван. И
— Именем Черного трибунала, приказываю оставаться на месте.
«Ого». Вот и все, что мне удалось выдавить из мозга, а «зеркальный шлем» продолжал:
— Вы обвиняетесь в попытке продажи информации, принадлежащей Империи, в преднамеренном нарушении режима памяти…
Это было страшно, ведь «черные» имеют право казни на месте.
— …по совокупности — смерть, — закончила Гончая, щелкая по запястью. — Знаете, доктор, я уже перестала верить, что это случится. Мне надоела «подработка» в вашей охране.
Гончая вынула из локтевого кармана витую двойную спираль — клейнод «почетной казни» — и размашистым движением пробила грудь доктора Марии Карпцовой, которая так ничего и не сказала. Ее тело, извиваясь, сползало с дивана, а зеркальный шлем повернулся ко мне.
— Пособники преступления, — сообщила Гончая в пространство.
То есть на самом деле это для протокола, но выглядело все равно мерзко.
— Неустановленный мужчина. Парализован с неизвестной целью. Парализованная женщина…
Гончая шла ко мне, и ее забрало-зеркало тускнело, испаряясь вместе со шлемом. Передо мной оказалось лицо, покрытое серебряной сеткой татуировки. За бледным сиянием еще угадывалась та, которая вечность назад была самой-самой в космоходном училище.
Староста курса Джахиза Фокс.
Ну, здравствуй.
— Беглый инквизитор Александра Кальтенборн-Люэ, оперативный псевдоним — «Утренняя Звезда».
Джахиза смотрела на меня с грустью, потому что это не лучший повод встретиться с сокурсницей. А еще из-под ветвящихся символов проглядывали веснушки, и это было совсем на грани фола — словно запертое в клетку лицо доброй, в сущности, девчонки.
Что-то кололось в сознании, какая-то ненужная мысль. «Меня сейчас казнят на месте». Нет, не то. «Она слишком долго на меня смотрит». Нет, туда же. «Она почему-то не опознала Дональда». Не опознала… Вот черт. В скафандре Гончей содержится банк данных всех капитанов плюс средства связи с трибуналом для запроса неопознанных…
— Ты напрасно оставила свою работу, Алекса.
Двойная пружина распрямилась в ее руке, и я прыгнула.
Спираль распорола диван, и Джахиза на полувзмахе попыталась достать меня, а я уже разряжала ей в спину однозарядный скорчер.
Вспышка — и щит без остатка поглотил разряд, которому положено испарять катера.
— Еще и сопротивление, — произнесла Гончая, делая выпад с разворота.
С ума сойти, как она двигалась. Я сорвала с пояса ударный пистолет, бросила в нее плахитью и обратным сальто прыгнула к стене. У «черных», по слухам, считается позором, если обреченный оказывает сопротивление?