Шаги за спиной
Шрифт:
Покушение было назначено на послезавтра. Все было придумано очень просто, в стиле Юры: он входит с пистолетом, стреляет, попадает и возводит себя на трон. Послезавтра вечером папочка будет работать в своем кабинете. Это будет его последний вечер.
– Я не могу с этим смириться, – сказала Женя, – послезавтра вечером вас убьют.
Она рассказала все детали готовящегося дела. Павел Карпович слушал спокойно; иногда перебивал ее уместной шуткой.
– Ему нужны в первую очередь деньги и документы, – закончила она. – Тогда власть будет у него. Он сказал, что это в сейфе.
– Он хочет
– Что вы собираетесь делать? – спросила она.
– Судя по всему, ты рассказала правду. Я приму свои меры.
– Сегодня?
– Да, сегодня.
– Не надо его убивать.
– Я не стану убивать своего сына. Я просто устрою маленький розыгрыш с большими последствиями. Я всегда любил шутки. Юра, мой маленький дурачок, никогда не мог этого понять. Моей любимой шуткой в детстве было аккуратно расколоть грецкий орех, вынуть содержимое, вложить похабную записку и аккуратно склеить половинки. Такие орехи мы обычно подбрасывали друг другу. Сейчас я делаю то же самое. Я оставлю деньги и документы тебе.
– Мне?
– Ты не сможешь ими пользоваться сама, ты будешь только шкатулкой. И открыть эту шкатулку не сможет никто, кроме одного очень верного человека. Ты узнаешь этого человека по сломанному носу. Он будет тебя охранять как сундук с драгоценностями; можешь ничего не бояться.
98
К нужному часу Юра был готов. В груди дрожало нетерпение. Еще пять минут, еще две, еще одна; не дождался, вышел раньше. Что-то слишком спокойно в доме. Еще спокойнее, чем я думал. Старику везло всегда, но теперь везет мне.
Он поднялся по винтовой лесенке и постоял за дверью. За дверью был свет. Иногда слышались знакомые вздохи отца – работает. Пусть поработает напоследок. Нужно войти и сразу стрелять. Не тратить врямя на разговоры. Разговоры все портят, превращают жизнь в кино. Настоящее в ненастоящеще.
Сила и слабость меняются местами. Юра перекрестился и толкнул дверь.
Павел Карпович сидел лицом к двери. В его руках быо несколько бумаг. Он отложил бумаги и взглянул на Юру. Юра сразу скис.
– Хочешь меня убить? – спросил Павел Карпович.
– Да!!! – закричал Юра и начал палить. Высадил полную обойму. Отец был явно мертв. Сейчас на звуки соберутся люди.
Он отбросил пистолет в сторону и стал посреди комнаты.
Теперь он был вождем, он и только он.
Первым появился Гныря, потом еще двое.
– Моего папочку хватил удар, – сказал Юра. – Есть такие, которые сомневаются?
Таких не было.
– Тогда будем готовиться к похоронам. А сейчас я хочу вскрыть сейф.
Никто не знал номера.
– Тогда я взорву эту игрушку! – грозился Юра. – Идемте все!
Он снял иконку и повернул ручку. Передняя стенка отплыла – сейф был открыт. В нем была всего одна бумажка:
Что же, я прожил и так слишком долго. Пора и на покой.
Но не надейся, что ты будешь управлять вместо меня. Я принял меры. Мой правнук слишком мал, ты слишком глуп – не правда ли, это безвыходное положение? Но я нашел решение: все деньги я перевел на имя твоей Жени. Она достойный человек, хотя пока не знает правил игры. Только она одна сможет пользоваться деньгами. Это первое.
Даже если этот сын убил своего отца. Он займет мое место, а не ты. Ты просто уйдешь и не вернешься. Дядя Славик объяснит Жене, что нужно делать с деньгами. Они найдут общий язык. Когда моему правнуку исполнится восемнадцать, все деньги станут его собственностью. А вот третье: я даю тебе сутки, чтобы уйти. По истечении этих суток на тебя спустят собак. Я уже сделал распоряжения и они будут выполнены. Прощай, сынок. Желаю счастья.
99
– Где они? – закричал Юра.
– Ждут на первом этаже.
– Сколько их?
– Кажется девять или десять, ответил Гныря. – но с ними тот, с плоским носом.
– Ничего, нас пятеро, у нас есть оружие!
Гныря вышел. За ним последовали остальные. Юра остался один. Часы с маятником начали бить одиннадцать. По привычке, оставшейся с детства, Юра считал, как долго будет слышен звук последнего удара в колокольчик. Ти-ти-ти – тикали часы.
Звон затих на тридцать втором тиканье. Этот звон никогда не длился дольше тридцать четвертого.
100
Следующим утром Юра ушел. Перед уходом его обыскали и отобрали все деньги и ценные предметы – таков был приказ отца. Юра отнесся к этому спокойно, хотя, если бы не дядя Славик, он бы бушевал во всю.
– Я еще вернусь! – сказал он на прощание сразу всем, но никто не обратил внимания. Было ясно, что он уже никогда не вернется. И каждому, кроме Пети Бецкого, было немного грустно – человеческие чувства необьяснимы.
Дядя Славик быстро навел порядок и установил почти армейскую дисциплину. Единственной привеллигерованной особой была Женя; он получил приказание обращаться с этой девочкой как можно мягче. Когда-то, очень давно, при неясных обстоятельствах, Павел Карпович спас жизнь дяди Славика.
После того их связывала многолетняя дружба и никакое деловое соперничество не могло этой дружбе помешать. Дядя Славик уже давно предлагал Павлу Карповичу обьединить силы для решения общих неблагородных задач; но Павел Карпович был сам себе хозяином и ни в какие коалиции не вступал. Даже теперь дядя Славик не поддался искушению использовать его смерть в своих интересах. А искушение было. Но последняя воля друга священна.
Он показал Жене документы и стал обьяснять значение цифр.
Женя оказалась довольно сообразительна.
– Вот эти цифры не сходятся, – сказала она.
– Да, разве ты не знаешь, что было ограбление? Пропало сто десять тысяч.
– Нет, не знаю, – ответила Женя.
– Этому трудно поверить, – сказал дядя Славик.
– Я очень недолго в Доме (она произносила сейчас слово «дом» с той же интонацией, что и другие; дом получался с большой буквы).
– Как недолго?
– Всего несколько дней.
– Ты родственница?
– Нет. Не думаю. Просто я очень похожа на его первую любовь.