Шах и Мат
Шрифт:
— Ждем получателя. — От его слов Энжи проснулась.
— Почему остановились?
— Это твоя остановка. — Шах предложил водителю разблокировать авто и холодно спросил ее. — Я предупреждал?
Прима открыв рот на него воззрилась негодуя:
— Но… но…
— Предупреждал.
Пока она приходила в себя от такого сообщения, дверь с ее стороны открыл получатель подарка. Красивый глубокий голос с итальянским акцентом поздоровался со всеми присутствующими в авто и предложил Энжи без скандала выйти из машины.
— Ты…? — выдохнула
— А кто еще?
Пришелец, которого я не могла увидеть со своего места, галантно взял ее за руку и помог покинуть автомобиль. Чтобы рассмотреть мужчину прибывшего за примой, я сдвинулась ближе к Шаху. Перед глазами предстал итальянец в возрасте около сорока, в черном костюме. Из-за роста, ширины плеч и глубоко посаженных глаз выглядит устрашающе опасным и в то же время притягательным. Обезоруживающая сила жесткого характера читается в каждом движении и манере говорить. Я бы от такого держалась подальше, но Энжи от него в немом восторге.
— Это кто?
— Ее муж.
— Я колец у обоих не видела.
— Вручит по окончанию съемок. — Уверенно произнес Шах. — Но ей об этом знать не нужно.
Он дал водителю знак к отправке. И я еле удержала разочарованный вздох — не досмотрю момент до конца, а так хочется. Мое желание частично исполнилось. Прежде чем дверь закрылась, я расслышала пару фраз:
— Ты все-таки приехал… — прошептала она взволнованно и неподдельно.
— Ты этого добивалась. — Властно подняв ее лицо за подбородок мужчина, улыбнулся. Перевоплощение Энжи из обиженной фурии в счастливую влюбленную было мгновенным. Она расцвела лучезарной улыбкой, чтобы сообщить:
— Да.
А дальше как в хорошо поставленной сцене из кино был страстный поцелуй черного ворона, крепко сжимавшего тающую птичку. Машина набрала скорость, и пара растворилась в темноте.
— Он старше, — я вздохнула про себя, — красивая пара.
— На пятнадцать лет, поэтому и может повлиять на ее взбалмошность.
— Она любит его и слушается.
— Он тоже не остался в долгу…
Итальянец привез приму утром в 9:00, собственнически поцеловал на виду у ошеломленной группы и пообещал забрать вечером. Перед моими глазами все еще всплывала довольная улыбка Михи и его спокойное:
— Вот и все.
По окончанию успешных съемок с Энжи, я приперла «к стене» улыбчивого режиссера:
— Миш, но откуда ты узнал?
— Она ссорилась с ним по телефону. Требовала, чтоб не приезжал.
— И все?
— А опекуну, который Шах, который был далеко, жаловалась на мужское недопонимание.
— Все-таки опекун? — прищурилась я.
— До двадцати пяти лет. — Миха не дал спросить, а как же старшая сестра Энжи, и задал свой вопрос:
— Я тут вспомнил о недопонимании. У вас в клубе, что произошло?
— Ничего.
— У наших девушек на это другое мнение. Что за Ник тебе попался в последнем клубе?
— Не знаю. Он не представился. — И тут же перевожу тему, — так говоришь, завтра
— Да, материала для монтажа будет предостаточно. На завтра оставлена заключительная сцена предложения руки и сердца.
— Прекрасно! — и пока он вновь в душу не полез, с гордо вскинутой головой выхожу.
26
На следующий день в завершающих кадрах съемки итальянец заменил актера и сделал Энжи предложение и при всех поцеловал. Затихшая толпа грянула смехом на пятое счастливое «Да!». В исполнении Энжи это звучало:
— Да! Да! Да! — А после поцелуя, захмелев в крепких руках Марко, намного тише добавила. — О Боже! Да! Да!
Выслушав поздравления и овации, откупорив не одну бутылку шампанского, они отбыли. И съемочная группа не скрывая облегчения, свободно вздохнула. Вечером было решено устроить пикник с посиделками на берегу и потравить байки. Чтобы разжечь костер, поиграть на гитаре и поесть шашлыков, они выехали на удаленный не облагороженный пляж, где не было ни одной души, а на песке лежали упавшие пальмы.
После пятого тоста за молодых, за режиссера, за пляж и еще неизвестно за что, вход пошли байки. Все расселись на пальмах вокруг костра, так как делает это сплоченная команда, помогая взобраться на удобное место, расстилая покрывала для себя и других. Шах к этому времени, решил отступить в темноту и понаблюдать со стороны за происходящим. Поэтому в подсадке Анны на высокий участок сваленного дерева не участвовал. От вида мужских рук на ее голых ногах челюсти свело судорогой. И ведь говорил, что будет прохладно и шорты на пляже ни к чему. Своенравная не послушалась, вот теперь ее еще и лапают все кому вздумается…
А в это время в веселом кругу уже рассказывались анекдоты и полуправдивые истории. Одна из них звучала следующим образом:
— Правду вам говорю, какой-то хмырь сидел за окном и подглядывал! — возмущалась дородная Серафимовна.
— Это были папарацци! — усмехнулся Дмитрич и взмахнул шампуром.
— Искали Энжи, — дополнил оператор Олег, скармливающий шашлык своей улыбчивой подруге. — Чтобы заснять будущую звезду в неглиже.
— А попали на вас.
— Ей, богу, неужели меня засняли?! — приложив руку к пышной груди, Серафимовна оглянулась на улыбающуюся команду, но из всех приметила улыбку только одного сослуживца:
— Дмитрич, — вскинулась женщина, — и что значит эта твоя ухмылка, а?
— Увидев вас, они поняли свою ошибку. — Ответил за Дмитрича Миха. Но тот не остался в стороне:
— И получили тяжелую психическую травму!
— Ах, ты паразит доморощенный!
Группа грянула смехом, и Анна тоже заливисто рассмеялась. Наблюдая за ней Шах многое отдал бы, чтобы прикоснуться к ее голым коленкам и заглянуть в смеющееся лицо. Но сейчас любое приближение чревато последствиями. Она либо огрызнется и остудит пыл, либо подумает на другого, как позавчера.