Шахматная партия
Шрифт:
– Ну, что он сказал? – первой не выдержала Лера.
– Жить к себе позвал, – всё с тем же выражением лица ответила Ева.
Она до сих пор не могла поверить в то, что сейчас произошло. И опять знакомое ощущение «И что мне с этим делать?» захлестнуло её. Вся её жизнь опять переворачивалась с ног на голову. Она уже всё распланировала, уже привыкла к той мысли, что воспитывает ребёнка сама. А теперь что? Опять перекраивать свою жизнь? А разве оно того не стоит? Разве не этого она хотела? Разве не об этом мечтала?
– Мам, можно я пока не буду перевозить вещи? Мне так страшно, – с тоскливыми глазами попросила Ева.
– Конечно, Ева, ты можешь
– Спасибо, мама.
Они обнялись, раскачиваясь в стороны. Через несколько секунд к ним присоединилась и Лера.
– Ева, всё будет хорошо. В любом случае знай, что тебе здесь всегда рады и мы примем тебя, чтобы не случилось.
Это были самые главные слова, в которых так нуждалась сейчас Ева.
– Это, конечно, всё правильно, но всякая ли семья может дать достойный пример? – задал риторический вопрос Люцифер.
– А кто это должен решать, достойна эта семья или нет? … Неужели ты, хочешь взять на себя такую ответственность, Люцифер?
– Ты ведь не будешь спорить со мной, что ребёнок должен в первую очередь воспитываться в любви и счастье, чтобы знать к чему ему стремиться?
– Здесь я с тобой полностью согласен.
– конь с6 – Интересно, принесёт ли ей счастье исполнение её желания? Может она и сама поймёт, как обманулась в своих мечтах… Никита-то ведь до сих пор в моих сетях. А пока пусть девочка привыкает к аду на земле, легче потом у меня будет. А уж я постараюсь, чтобы она его прочувствовала, в полной мере.
Глава 11
Последние месяцы беременности показались Еве сущим адом. Она не могла найти себе места, она не знала, как сесть, где лечь. И проблема была не только в большом животе, который до семи месяцев не собирался особо расти, а после семи месяцев начал расти каждый день. Ребёнок постоянно барахтался и упирался прямо в ребра, поэтому сидеть было не особо комфортно. Когда Ева переезжала к Никите, она надеялась хоть на какую-то заботу, а вместо этого получила вечно пьяного и редко ночующего дома мужа. Все вечера она сидела дома с его матерью, старалась ложиться пораньше спать, чтобы остаться одной и спокойно поплакать в подушку. Когда Никита появлялся дома, она пыталась завести с ним разговор, но всё безуспешно. Но она старалась не отчаиваться и в одиночку бороться за их семью. Она знала, что наступит тот день, когда он поймёт, что на свете нет никого дороже его близких людей, которые безропотно ждут и любят его. Она полностью покорилась происходящему и склонила голову, не теряя веры в будущее.
Однажды вечером, когда Ник пришёл домой раньше обычного, Ева начала собираться с мыслями, чтобы завести разговор. Она сидела в комнате и делала вид, что смотрит телевизор, а в это время обдумывала, что сказать и что сделать, чтобы Ник обратил на неё внимание.
Никита поужинал на кухне с мамой, немного поболтав о своих делах и планах, после чего встал и сказал, что он очень устал и пойдёт спать. Сразу с кухни он отправился в их комнату и завалился на кровать. Обычно на ней спала Ева, и Никита никогда не ложился к ней, когда приходил поздно домой.
Ева сидела в гостиной глядя в телевизор, и боялась
– Ник … – позвала она его тихонько.
Но он сделал вид, что уже спит и не слышит её. Она не стала настаивать, потому что с каждым днём инстинкт самосохранения закрывал её в самой себе всё больше. Она боялась лишний раз выходить из комнаты, чтобы не тратить нервы и, не дай бог, потерять ребёнка, которого уже безумно любила. Обида и боль горьким потоком хлестали её по раненому сердцу, и один единственный вопрос крутился в голове «Почему он так жесток с ней?»
Она прикусила от обиды губу и не смогла сдержать слез, ей так хотелось поддержки со стороны мужчины, от которого она ждёт ребёнка, но в тоже время она считала, что не вправе требовать от него ничего. Она ждала, когда он сам созреет и поймёт, как много он теряет, отказываясь от общения со своей беременной женщиной.
Утром, когда она проснулась, то поняла, что Ник не успел ещё никуда смотаться, и решила попробовать ещё раз приблизиться к нему. Ева позвала его тихонько:
– Ник, потрогай, как он пинается, это непередаваемое ощущение, – столько тепла было вложено в эти слова, что он не смог устоять.
Подойдя к Еве, он присел рядом на диван, положил руку на огромный живот. Ребёнок, как будто почувствовал его и тут же начал свои манипуляции, да так сильно, что живот ходил ходуном.
– Смотри, а это он пяточку выставил, – смеясь, произнесла Ева и подняла глаза на Никиту.
Столько было в них любви, что у него защемило сердце, но не понятная обида на Еву и злость перевесили весь этот нежный момент и вернули всё на свои места. Что она ему сделала такого, до сих пор оставалось загадкой. Может быть, глядя на неё, он возвращался в то безоблачное детство, когда отец был жив, и это больно ранило его?
Новый год она справила со своими родителями и осталась там ночевать. Особо ничего не стала рассказывать про свою жизнь, чтобы не расстраивать их, ограничившись своим любимым словом «Хорошо». До родов оставалось совсем чуть-чуть, и надежда на лучшее начинала расти с их приближением.
В конце января Ева собрала сумку и заранее легла в больницу. Ждать родов дома ей было страшно, они могли начаться в любой день, а надежды ни на кого не было. Ехать к маме домой и там ждать было как-то смешно, поэтому уехать в больницу, было самым надёжным решением. Долго лежать ей не пришлось, потому что, как только она легла, в эту же ночь у неё начались схватки, а рано утром Ева родила сына. Всю ночь, промаявшись со схватками, к утру она была твёрдо уверена в том, что больше никогда в жизни не подпустит к себе ни одного мужчину. Собрала всех чертей и отправила их в ад. И естественно никаких больше родов! Никогда!
Первый человек, которому она позвонила, как пришла в себя, была её мама. Она доверила ей сообщить всем остальным, что всё прошло хорошо, а кое-кто стал папой.
Когда ей в первый раз принесли сына, на глазах её навернулись слезы. Такое крохотное тельце, она даже боялась взять его в руки, чтобы не дай бог ничего не сломать. Маленькие пальчики похожие на куриные лапки, все скрюченные, и такие смешные. Единственной его заботой было поспать и найти мамкину титьку. На ночь его забирали, чтобы она могла выспаться. С каждым часом боль уходила и забывалась, особенно, когда малыш открывал свои большущие глаза и внимательно изучал свою кормилицу.