Шахматный порядок
Шрифт:
— А я Гонт. Эмилия Гонт, — отозвалась Эмили, чем вызвала веселую улыбку на лицах собеседников. — Да, шучу, садись. Эмилия Рейнолс, а это моя сестра Эрика и Дерек Яксли.
Услышав фамилию мальчика, Натали бросила на него пристальный, слегка холодный, взгляд, но тот выдержал его вполне спокойно, приподняв бровь. Однако, Брукс довольно быстро отвела глаза, присев рядом с девочками.
— На какой факультет собираетесь?
— Думаю, что попаду на Слизерин, — одновременно ответили близняшки, что вызывали некую симпатию своим неиссякаемым оптимизмом.
— Сейчас этот
— Я тоже люблю читать, — с готовностью подключился Яксли, разворачивая конфету.
— Но это же скучно — просто учиться! — всплеснула руками Эрика. — Почему бы нам, например, не взорвать что-нибудь?
— А почему бы и нет? — загадочно улыбнулась ее сестренка.
— Ну и поймают вас учителя, — равнодушно отозвалась Натали, задумчиво глядя в окно. — К тому же, от этого самого взрыва вы можете пострадать сами.
— Мы? — даже удивлялись одинаково!
— Ты издеваешься, — слова Эри прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос. Мерлинова, борода, абсолютный ребенок!
— Не вижу в этом смысла, как и в поступлении на Слизерин, — гордо заметила Брукс. — К тому же я магглорожденная, а мне известно, как на этом факультете относятся к таким, как я.
Дерек задумался. Вероника говорила, что магглокровки не слишком подходящая для настоящего волшебника компания. Натали казалась неплохим человеком, но вся эта ее правильность немного раздражала — надо же, вредная какая, смысла, мол, не видит!
— Ой, а на Гриффиндоре головой не думают, рейвенкловцы только притворяются, что умнее всех, а хаффлпаффцы странные, — не сдержалась Эмили, но тут же смутилась. — Прости.
— Не странные, а тупые, — не сдержался Дерек. — Дом тормозов.
— Не нужно извинений, — махнула рукой Натали. — Но совсем не стоит обвинять людей, которых ты даже не знаешь. И, думаю, нужно переодеться. Скоро уже Хогвартс, — после этих слов девочка медленно поднялась и, держа спину прямой, как струна, удалилась из купе, оставив компанию в лёгком недоумении.
— А ты случайно не сын Аннабель Макмиллан? — прищурилась вдруг Эмили, глядя на Дерека.
— Допустим, сын. А что? — посмотрел он в окно на горы, поросшие густым лесом. Поезд как раз тормозил на резком повороте, за которым начинался старинный мост через горную речку.
— О! Твоя мама была способна на экстравагантные поступки! — многозначительно сказала Эмили. — Вечная тихоня и лучшая подруга Алекто Кэрроу. Староста Слизерина, она однажды после победы за кубок по квиддичу лихо отплясывала в гостиной джигу под аплодисменты. А когда Элеонора Флинт прозвала ее нищенкой, продемонстрировала всем подругам дорогие чулки.
— Как так? — мотнул головой Рек, все еще не веря в происходящее.
— О, это было что-то! — сказала Эрика. — Не говоря ни слова, она поставила ножку в лаковой туфле на стул, слегка сдвинула юбку и медленным, ласкающим жестом провела пальцами от щиколотки до коленки. У нее одной были шелковые чулки! Настоящие, тонкие и стоящие
— Вы откуда это знаете? — хмыкнул Дерек.
— Та вечеринка стала легендой Слизерина, — ответила Эмили. — Твоя матушка стала, как победительница, танцевать с парнем этой Флинт, представляешь? А Алекто им поставила пластинку с довоенным танго про шампанское.
— «Брызги шампанского»? — спросил Дерек.
— Именно, — подмигнула ему Эрика.
Смущенный Дерек молчал, не зная, что и ответить. Он сам не очень понимал, было ли ему стыдно или, напротив, очень весело.
— А потом? — спросил он.
— А потом твоя мама разулась, прыгнула на стул и танцевала, покачиваясь из стороны в сторону! Она была пьяна первый раз в жизни, — уточнила миролюбиво Эмили.
— Давай обольем Натали? — вдруг предложил ему Адриан.
— А почему бы и нет? Отменная идея окатить эту зазнайку! — ответила Эрика.
Болтовню обо всем на свете они вчетвером продолжили даже после праздничного ужина, когда пошли в гостиную Слизерина. Дружба окрепла с началом занятий, когда Адриан, для друзей Риан, стал списывать у Дерека зелья и ЗОТИ. Не сказать, чтобы у него совсем не было способностей и мозгов — этого у Руквуда было не отнять! Веселый, непосредственный, но в то же время с сильной ленцой, и что делать с этой своей ленью он не знал. Всегда озабоченный Дерек находил, должно быть, отдушину в его обществе. Эти двое, оставаясь наедине, могли перевести в забаву и пророчество Трелони, и всё, что угодно
Глава 17
«Синие глаза Элеоноры блестели, вокруг выпуклого лба развевались белокурые локоны. Быстрым движением она спустила лиф платья, показав свои великолепные белоснежные плечи, затем сбросила одежду прямо на пол и, обнаженная, осталась стоять перед окном, словно ждала, хотела, презрев пространство и мрак, подразнить своего ненавистного мужа. Взяв руки Генриха в свои, она положила их себе на бедра».
Этот роман о жизни Элеоноры Аквитанской он взял для интереса у Лили, которая тоже взяла его у кого-то из родни — кажется, у Доминик Уиизли. Глупый девчачий роман, но Альбусу хотелось почитать его из любви к истории. И вот сейчас он чувствовал невероятно приятную истому в животе, читая о каком-то… неведомом счастье.
«В глубине залы, где сгустилась полумгла, лежали в объятиях друг друга Элеонора и Генрих, и обнаженное тело Элеоноры отливало перламутром».
Мерлин! Альбусу показалось, будто его лоб становится влажным. Мерлин, это что-то невообразимое… От этих слов «обнаженное» и «перламутром» словно исходил странный жар, приятнее которого не было ничего на свете. Он напоминал облако его ручного синего фонаря, который издавал ночами странное свечение. Наверное… Альбус протер лоб… Эти Генрих и Элеонора испытывали неземное наслаждение, касаясь друг друга нагими… — при одном этом слове Альбус задрожал… телами. И он погладил ее тело, отливавшее…»