Шахматы. Чёрная королева
Шрифт:
– Нет, ты всё же ответь. – Невесело усмехнулась. – Или думал, что для меня секрет тот факт, что именно папа тебе в приданое обещал?
– Да при чём здесь…
– А что при чём? Выгодная я для тебя партия, не так ли? Ну, ничего, небось, и в этом конфликте они примут твою сторону, и тёплое местечко всё же за тобой останется. А я не у дел.
– Ты неправа сейчас.
– А я всегда неправа! Это нормальное для меня состояние последние года четыре как минимум. Давай. Что молчишь? Давай. Убеди меня в обратном.
– Я не собираюсь тебя ни в чём убеждать. Я хочу, чтобы ты одумалась, успокоилась и приняла трезвое,
Молчание затянулось и, чтобы Денис не смел трактовать его как растерянность и неуверенный шаг в его сторону, Алёна прокашлялась, резко вскинула голову, слегка её запрокидывая, напряжённо выдохнула.
– Нам надо расстаться. – Проговорила чрезмерно спокойно. – Я сегодня же заберу свои вещи из твоей квартиры и поживу у родителей. Пока так.
– Алён…
– И это моё окончательное решение.
– Ты же понимаешь, что совершаешь ошибку?
– А ещё я хочу, чтобы на какое-то время ты забыл о моём существовании.
– Это глупость! Это твой детский, не забытый до сих пор эгоизм.
– Мне нужно побыть одной и успокоиться.
– Я сейчас же приеду и сам тебя успокою.
– Да, да, а ещё лучше позвони моим родителям. – Невесело хмыкнула Алёна и отключилась, не желая продлять этот бессмысленный спор.
Закончив разговор, вдруг почувствовала усталость. Ту самую, о которой упоминала до этого. Но если прежде это было общее впечатление от нежеланных, как теперь понятно, отношений, то вот сейчас, именно в эту минуту, реальное чувство, прибивающее к сырой земле, к мокрому асфальту. Точно как эти осенние листочки…
Домой добралась в некой прострации, будто на автомате двигалась, едва перебирая ногами, но, замерев на пороге и расслышав гнетущую тишину, расплакаться захотелось от безысходности. Уже знала: Денис воспользовался сектором «шанс» на барабане, и всё же позвонил родителям. И если папа был в командировке и никак посодействовать не мог, ведь беседа по телефону нужного внушения не даст, то вот мама… о-о… она умела надавить так, что беспрекословно признаёшь свою никчемность. И тишина… она была лишь очередным напоминанием о том, что к диалогу мать подготовилась основательно.
– Что ты здесь застыла? – Надменно проговорила она и включила свет, разрушая мнимое уединение.
Мама была очень красивой женщиной. Не в меру умной и идеально воспитанной. Она всегда держала голову прямо, спину ровно и была предельно собрана и холодна. Такой Алёна запомнила её ещё в своём детстве. Уже потом, когда отношения матери и дочери стали окончательно и бесповоротно разрушаться по каким-то непонятным причинам и неведомым обстоятельствам, об этом не задумывалась, и осталось только то самое, первое впечатление.
Мать всегда носила строгие платья, деловые костюмы и внушала мысль, что дочь должна придерживаться того же стиля и образа жизни, а вот Алёне отчего-то не хотелось поддаться. Наверно, потому и выбрала свободную профессию журналиста, отказавшись от навязчивой идеи родителей сделать себя врачом. Идеальная классическая причёска, вежливые полутона и аристократическая бледность…
Так и сейчас… Мать властно сверкнула взглядом, холодно и предельно жёстко улыбнулась, после чего удалилась в отцовский кабинет, негласно предлагая двигаться следом. В кабинет Алёна всё же вошла, но вот поддаваться в этот раз намерена не была. Мысленно отгородилась от всего, что может быть сказано в эмоциональном порыве, смотрела прямо перед собой и в уме напевала какую-то давно забытую мелодию.
– Я разговаривала с Денисом. – Посчитала мать нужным огласить тему. – Что это за околесицу ты несла? Расстаться? Ничего глупее и придумать было нельзя. Я уже созвонилась с Самуилом Сергеевичем, Денискиным отцом. – На этом замечании мать сделала значительную паузу, мило улыбнулась и невинно опустила взгляд. Отчего-то она питала к влиятельному мужчине слабость. – Мы подумываем назначить свадьбу на середину июня. Это отличное время для начала новой жизни и достаточный перерыв для того, чтобы прочувствовать всю степень свалившегося на тебя счастья.
– Мам, ты хоть себя слышишь? – Криво усмехнувшись, Алёна всё же посмотрела на упрямо поджатые губы женщины. – О каком счастье ты сейчас говоришь?
– О том, что перенесёт тебя в беззаботное будущее. – Криво усмехнувшись, женщина сложила сцепленные в замок пальцы перед собой.
– Но я не об этом мечтала…
– Мечтала? – Мать выгнула бровь и напряглась. – Мечты приводят нас к неминуемой гибели. Во всех смыслах этого книжного выражения из дешёвого бульварного романа.
– А ты и такие читала? – Попыталась Алёна съязвить, но мать порыва не оценила, заметно напряглась и чуть нависла над столом.
– Я читала многое. – Многозначительно хмыкнула. – Хотя бы для того, чтобы сравнить и увидеть очевидные плюсы и минусы того или иного произведения. Как видишь, и из этих дешёвых книженций вышла своя польза. – Руками развела, будто очевидное доводя до ума. – Подумай, дорогая, что ты хочешь получить в будущем. Кем хочешь себя видеть, где находиться. – Проговорила заметно мягче, создавая впечатление дружеской беседы. – Я хочу быть спокойна за тебя. Потому предлагаю хорошо продумать, что ты скажешь Денису, когда он приедет, ведь такие разговоры вот так… ни на чём не основываясь, не ведут. И сказаны твои слова должны быть не по телефону, а именно при личной встрече. Постарайся, чтобы к тому времени в глазах стоял не этот протест, который сейчас ты так очевидно демонстрируешь, а сожаление о содеянном и мягкая истома. Мужчинам это нравится.
– Тебе-то откуда знать, что нравится мужчинам? – Сказанула Алёна в порыве и тут же язык прикусила.
О том, что между родителями уже давно сквозит безразличие, тоже не заметить было нельзя. Мать отца не любила и тот платил ей взаимностью, но они стойко и уверенно придерживались той политики, что крепкий брак полезен для успешного ведения бизнеса, светской жизни, и отступаться от намеченного курса намерены не были. У отца давно появилась постоянная любовница. Алёна её не видела, но мать обсуждала женщину с одной из своих бесконечных подруг. Сама же от измен воздерживалась, видимо, строгое воспитание не позволяло. Дед держал её в ежовых рукавицах.