Шахта дьявола
Шрифт:
— Я так сильно люблю тебя, amor. Больше, чем я мог бы передать всеми словами на английском и испанском языках. Ты для меня все. Я знал это и раньше, но последние пятьдесят восемь часов агонии сделали это кристально ясным. Я откажусь от всего этого — от картеля, от денег, от влияния — если ты этого хочешь, потому что для меня главное — обеспечить твою безопасность. — Его рука сжимается вокруг меня. — Мы могли бы переехать в Колумбию. Я мог бы стать фермером, а ты могла бы найти способ превратить нашу ферму в машину для получения прибыли. У нас могла
Мое лицо залито счастливыми слезами. Когда я потеряла сознание после выстрела, я спокойно пошла навстречу смерти, выслушав его признание. Он сказал мне, что любит меня с пылом и настойчивостью, что ясно давало понять, что он имел в виду каждое слово. Но услышать это снова сейчас, когда моя жизнь не на кону, когда он говорит это без каких-либо обязательств или ограничений по времени, слова становятся еще слаще.
— Я тоже люблю тебя, детка. — Его глаза закрываются, а лоб прижимается к моему. — Если бы ты спросил меня шесть месяцев назад, скажу ли я когда-нибудь тебе эти слова, я бы сказала, что ты сошел с ума. Но я имею в виду их сейчас, и я имею в виду их от всего сердца. Любовь была второстепенной мыслью в моей жизни, что-то, что я вряд ли испытала бы, учитывая, что я собиралась состоять в браке по расчету, и если бы я это сделала, ну, «любовь» в моей жизни не совсем была красивой, так что это не было чем-то, чем я жаждала. Но я люблю тебя так, как никогда не подозревала, что могу. Я даже не знала, что такая любовь существует, и мне так повезло, что я могу ее испытать. Ты сделал мне величайший подарок, о котором я только мог мечтать. Я знаю, что осуждала тебя и твою жизнь, но ты снова и снова доказывал мою неправоту. Ты был для меня лучшим мужем и партнером. Я никогда не хочу расставаться с тобой, даже если мы ссоримся. — Я протягиваю руку и нежно целую его. — И ты не оставишь свою семью ради меня. Я больше не боюсь этой жизни и не позволяю Марко изменить это или оказать какое-либо влияние на нас после сегодняшнего дня. Ему не выиграть.
Тьяго радостно улыбается мне.
— Ты самая сильная женщина, которую я знаю, — говорит он. Его рука скользит от моего лица и медленно спускается вниз по моему телу и останавливается на моем животе. — И ты сделал мне величайший подарок.
Я смотрю вниз и хмурюсь, прежде чем снова посмотреть на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты беременна, amor.
Я задыхаюсь, и моя рука в шоке подлетает ко рту. Свежие слезы навернулись на мои глаза. Я в беспорядке.
— Что? — спрашиваю я дрожащим голосом.
Он кивает, и эйфорическая улыбка озаряет его лицо.
— Ты беременна, — подтверждает он. — Врачи обнаружили это, когда проводили анализы. К счастью, пуля прошла мимо матки, поэтому ребенок не пострадал. Ему всего около месяца, поэтому они думали, что ты, возможно, даже не знаешь.
— Я… я не знала, — заикаюсь я. — Я бы сказала тебе, если бы знала. Я не могу в это поверить. Ты… я имею в виду, ты этому рад?
— Рад? Я в восторге . Я хотел, чтобы ты забеременела с тех пор, как впервые тебя трахнул, помнишь?
Он наклоняет голову и оставляет долгий поцелуй в мой живот.
— Я думала, ты шутишь.
—
Я с любовью провожу пальцами по его волосам. — Мне жаль, что мне потребовалось время, чтобы понять все.
— Не нужно. — Он прижимается своим лбом к моему и удовлетворенно выдыхает следующие слова. — Ты стоила всех ожиданий, amor.
Конец
Эпилог
Шесть лет спустя
— Мамочка, — скулит Тео, протягивая ко мне руку.
Кэсси подхватывает его на руки прежде, чем я успеваю отвернуться от зеркала.
— Мама не может сейчас держать тебя на руках, детка, она готовится. Почему бы нам не поиграть с Лолой и Рэйфом?
Тео дуется. — Я не ребенок. Мне пять лет. — Он показывает все пять пальцев, чтобы доказать, какой это большой возраст. — Рафаэль — ребенок, и он ничего не делает. Он скучный.
Кэсси смеется и ставит его обратно.
— А как насчет того, чтобы найти своих кузенов, любимый? — спрашивает Нера, вбегая в комнату. — Они с твоим дядей Тристаном.
— Они тоже младенцы. Я большой мальчик по сравнению с ними.
Я отворачиваюсь от зеркала с улыбкой. — Да. Ты мой большой мальчик, — говорю я, наклоняясь, чтобы поцеловать его в щеку.
Грудь Тео гордо выпячивается в ответ, и он на каждый дюйм похож на своего отца, когда тот настолько доволен собой.
Валентина и Дагни входят со своими мужьями, и глаза Тео загораются.
— Нина! — восклицает он.
Валентина приседает и широко раскрывает руки. — Мой маленький человек!
Он бежит и бросается в ее ожидающие объятия.
— Предатель, — бормочет Дагни себе под нос. Муж обнимает ее за плечи и усмехается. — У него не должно быть фаворитов.
— Твой человечек? — Муж Валентины задает вопросы.
Она встает и поворачивается к нему лицом, держа на руках моего сына. — Ты не действуешь территориально в отношении того, как меня называет наш пятилетний племянник.
— Возможно, да, — мурлычет он, лаская ее щеку. — Может быть, нам нужно вернуться в нашу комнату, чтобы я мог поместить в тебя мальчика.
Дверь снова открывается, и муж Кэсси входит в комнату, проходя мимо шутящей пары, и его взгляд находит ее.
— Если кто и делает ребенка своей жене, так это я. Спасибо твоему мужу, — говорит он, указывая пальцем в мою сторону. — Я не видел ее почти пять дней.
Он обнимает обрадованную Кэсси и дважды закручивает ее, прежде чем прижаться губами к ее губам в голодном поцелуе.
Теплота проникает в мое сердце, когда все мои лучшие друзья собираются вокруг меня.
— Что они делают? — вопросительно спрашивает Тео, указывая на них с раздраженным выражением лица.
— Давайте пока не будем учить моего сына, как рождаются дети, — отвечаю я. Кэсси и ее муж с трудом расстаются, оба тяжело дыша.
— Тогда мне следует выйти из комнаты? — игриво спрашивает Нера. Она беременна третьим ребенком после того, как два года назад родила близнецов.
— Если вы с Тьяго продолжите идти в том же темпе, у вас состоится этот разговор раньше, чем вы думаете, — услужливо добавляет Дагни.