Шакалы пустыни
Шрифт:
«Латино» начал отказываться, но гостья пресекла учтивый разговор, намекнув, что «у нее на родине принято оставлять памятные подарки». К тому же у нее имелась встречная просьба. Алекс удивился:
— Да, конечно, он здесь. Весьма полезный и толковый человечек, несмотря на свой скромный рост. Мы, знаешь ли, тут все сроднились. В хорошем смысле, конечно. Он вроде как сводный младший кузен девушек. Или что-то вроде того.
— Вот-вот, мне такого толкового и нужно. Я немедленно отбываю, но нужна маленькая техническая помощь.
— Конечно!
— Жутко компрометирует? – кивнула Катрин. – Я изымаю тетку. Профессор, без сомнения, весьма разнообразит и украшает местную светскую жизнь, но ей здесь нечего делать. Не беспокойся, верну ее Парижу-XXI, городу все равно хуже не станет.
Алекс вздохнул с величайшим облегчением:
— Если бы ты знала, как мы благодарны! Иной раз мне профессора откровенно хотелось удушить. Чем мы еще можем помочь?
Катрин поколебалась. О некоторых вещах лучше не спрашивать, но ведь и не спросить невозможно.
— Спасибо, я исчезаю, так что ничего особо не нужно. Вот вопрос есть. Что там гражданин Денон, который художник? Жив?
— О да! В ночь битвы был ранен, но легко. Сейчас исполняет обязанности командира одного из фуражирских отделов. Офицеров в корпусе практически не осталось, здесь едва ли полк боеспособных штыков. Собственно, наш художник здесь рядом, ты можешь зайти…
— Это будет лишним. Но если тебя не затруднит, передай… – архе-зэка достала перстень с некрупным бело-синим камнем и малопонятным древним иероглифом. Украшение выглядело неброским, но оригинальным. По-крайней мере Катрин ничего похожего раньше не видела.
— Какая уникальная вещь! – восхитился Алекс. – Даже не могу сходу расшифровать смысл надписи…
— Потом изучишь, полагаю, гражданин барон отнесется с пониманием. Мне пора, – Катрин встала.
— Постой, ты сама перстень надевала? Думаю, Денону в данном случае наплевать на историческую ценность. А вот на тебя ему было не наплевать, – с неожиданной прямотой заявил бывший археолог.
Катрин пожала плечами и улыбнулась:
— Откуда мне знать мысли баронов и художников? Но ты стал жутко чувствительным к некоторым вещам, Морэ-бей.
Перстень сел на средний палец просто идеально. Бывшие археологи полюбовались, и младший научный сотрудник не без некоторой зависти сказал:
— Изящная вещица. И вообще, Катрин, как это у тебя получается? Ведь мировоззрением и антропологическими параметрами ты абсолютно чужда этим местам, но вписываешься почти идеально. Может, закинешь профессора да вернешься? Видно же, что ты здесь гораздо уместнее, чем в том грядущем злосчастном, вонючем, и противоестественном веке. Асуан через пару лет отстроится, место здесь многообещающее, живописное…
— Прекрасное место. Но я не задержалась и в краях, гораздо более подходящим «моим антропологическим параметрам». Увы-увы, мне пора, – архе-зэка
Алекс ахал, обещал упаковать перстень-подарок надлежащим образом (метросексуальные привычки бывшего научного сотрудника трансформировались, но не исчезли, что, несомненно, облагородит нравы настрадавшегося Асуана), двор наполнился молодыми гаремными дамами и их нежным щебетом. Давненько Катрин не провожали с таким энтузиазмом.
Серьезный молчаливый карлик сопровождал гостью. Толковость некоторых людей угадывается с первого взгляда – задачу «младший кузен» уловил вмиг. Действительно, обжились мы на границах Египта, вон сколько полезных знакомств…
… — Несомненно, мой долг вернуться и поделиться уникальными научными открытиями с международным научным сообществом, поскольку люди науки не мыслят себя без науки и серьезные научные интересы… – язык Камиллы заплетался, и вообще она не казалась ощутимо посвежевшей. – Начинаем сборы! Вы, Катарина, займетесь упаковкой материалов, я приведу в порядок записи и дневники.
— Наука – это святое! – заверила архе-зэка, не особо потрясенная рыскающей профессорской логикой. – Распоряжайтесь, постараемся ничего не забыть. Но сначала пошлем за обедом. Я привела ловкого человечка, он мигом сбегает. И мне, и особенно вам, необходимо хорошенько подкрепиться.
Мадмуазель де Монтозан оглянулась на карлика, пытавшегося отыскать среди хлама что-то подходящее для переноски съестного.
— Обед? – в замешательстве пробормотала профессор. – Стоит ли терять время? У меня где-то были сладкие финики.
— Непременно полноценный обед! Вам нужны силы. Думаю, яичница из двух дюжин яиц, пышные лепешки и хорошее масло…
Профессор заметно побледнела.
— Яичницу лучше поджарить на бараньем сале… — продолжала терзать научную руководительницу безжалостная архе-зэка.
Камилла зажмурилась, пытаясь отогнать тошнотворные видения съестного, и в этот миг карлик приложил профессоршу по затылку. Ослабевшая де Монтозан без звука опустилась на колени, потом облегченно легла физиономией вниз.
— Отлично! – одобрила Катрин. – Это чем так?
— Бутыль, больше не найтись, – на ломаном французском пояснил «младший племянник». – Но я стекло салфеткой мотать.
Катрин посмотрела на бутылку из-под «мерло», замотанную в бежевую ветхую ткань. Символично: профессора сразил призрак алкоголя в обертке фантома заношенных высоконаучных трусов. Архе-зэка проверила пульс – ровный. Надо бы экранировать работу головного мозга, но нечем. Придется так рискнуть.
— Обуваем!
Карлик помогал втискивать ступни профессора в потерявшие форму, но еще держащиеся трекинговые ботинки. Ноги у де Монтозан были тяжелые и вопиюще небритые.