Шакалы пустыни
Шрифт:
Первым начал стрелять «Девять» – с автоматом оно, конечно, удобнее. Катрин на результаты пальбы не смотрела – она вновь оказалось ведущей, повороты и варианты сокращения пути форсированием забора требовали полной концентрации. Тени – живые и мертвые – падали по сторонам, кидались наперерез, пытались преградить путь, но отлетали с дороги.
Неровно прыгала-скакала по небу побледневшая красавица-луна, неслась по узким проходам между склепов и могил девушка. Перемахивала через ложащихся ничком, зияющих распахнутыми пулей затылками нищих, перелетала через рассыпающиеся иссохшие тела с еще шевелящимися, унизанными коричневыми перстнями остатков кожи, пальцами. Перепрыгивала через нелепых кукол-червяков в грязных
План города Катрин помнила – к счастью, проклятому мертвому кварталу аль-Караф там уделили достаточно внимание – достопримечательность, чтоб ее землетрясением… Вот высокий забор, за ним выход к площади Как-Ее-Там, она вполне живая, в смысле, без могил. Ворота приоткрыты, труп или умирающий сидит рядом, кровь на камнях… Выход…
Вейль, хоть и был настороже, врезался в спину девушки.
— Чтоб вас Нилом утопило… – выдохнула Катрин.
За стеной было многолюдно. Не то чтоб чересчур – человек пятьдесят-шестьдесят, зато толпой – в рукопашной свалке на «археологов» хватит. Подходили к воротам другие, сейчас напрут. У ближайших лиц вообще нет: искаженные маски – так люди в здравом рассудке выглядеть не могут. Но у сумасшедших столько оружия в руках не бывает. Молодой, богато одетый каирец не раздумывая, вскинул пистолет. Блеснула искра на замке, факел выстрела…
Катрин чудом успела сесть-упасть на колени. Над головой сухо стукнул револьвер шефа – на красавца-стрелка с уже разряженным пистолетом прагматичный Вейль размениваться не стал – свалил разъяренного толстяка с длинным ружьем. Катрин, сидя на заднице, отползала к воротам, которые, кстати, уже закрывали резвые «Цифры». Ноги едва на улице не остались, хорошо, шеф за платье рванул. Снаружи в створки застучало: определенно это тот мясницкий нож прилетел, камни и та двузубая штука. Вот и пуля – массивная, но мягкая, безоболочечная, не пробьет…
— Обход? – поинтересовался шеф, вкладывая в барабан свежий кругляш обоймы.
— Восточнее, – прохрипела Катрин. – Но…
«Цифры» уже убегали. Вот скоты однозначные: где восток они знают точно, а что в данной оперативной обстановке «восточнее» это направление отнюдь не строго противоположное наметившейся розовости над крышами, так это дело десятое.
— Сюда! – призвала Катрин, сворачивая за огромную обветшавшую могилу какого-то шейха…
…Словно в мясокомбинат попали. С глубоко несвежей продукцией. Катрин рубила всех, кто вставал на пути – ятаган полосовал плоть с кровью или червями, под клинком лопались сухие кости, слетали безгубо хохочущие костяные головы. Еще чуть-чуть, к тому дому, рядом стена. Девушка, рыча, сбила подсечкой безумно лохматую живую бабу, отшвырнула нечто в вонючем саване, зарубила воющего беззубого человека. За спиной все реже хлопали выстрелы, визжал и истерил «Девять» – его автомат наглухо замолчал.
Катрин снесла гнилую голову великану в ржавой кольчуге, отбросила двоих – не так сложно, они почти все безоружные. Совсем несложно, если бы страх не мешал. Уходим, уходим… Дверь склепа приоткрыта, ручка-кольцо удобная. Ногу опереть, вверх… Не слишком удачно отмахнувшись клинком по тянущимся рукам, живым и неживым, девушка взлетела по двери, подтянулась, оказалась на крыше… Вот она, стена кладбища, допрыгнуть (если
— Эй, слабое звено!
Не слышат. Зажатые «Цифры», судя по поведению, берегут последние патроны в барабанах «смит-вессонов» – перезарядиться уже шансов не будет.
«Девять» уже не визжит – в голос воет. У шефа оказался в резерве недурной тесак. Ишь, прямо спартанец, только куда скучнее врага режет-рубит.
— Вейль!
Увидел. Снес вцепившуюся в одежду руку, разрядил «лебель» в ближайшего нападающего (придержал-таки пулю, хладнокровен как тюремный священник), слегка рубанул колено кому-то сутулому, без церемоний наступил тому на спину, далее на дверь…
Катрин поймала за руку, рывком выдернула на крышу:
— Дай, Джим, на счастье лапу мне!
— Кто? – слегка удивился шеф.
— Репшнур у вас? – уточнила Катрин, глядя на месиво внизу. – Готовьте.
В борьбе «в партере» охранники что-то смыслили – знакомый вид спорта. Но атакующие давили массой: стоило отбросить одного-двух, как наваливались трое. «Девять» кроликом верещал где-то внизу, похоже теперь уже его пытались загрызть, партнер дробил кости врагов рукоятью пустого револьвера, но исход свалки был предрешен.
Катрин спрыгнула на пустое место – за ногу нынче уже хватали, хватит, едва устояла. Атаковала толпу с фланга. Славный сородич кукри рубил и отсекал все что попадалось – хорошему клинку, «что водка, что пулемет – все поимеем». На мгновение посеченное мертвое и живое присмирело в единой куче. Правда, и «Цифры» замерли как неродные – силы у мальчиков иссякли. На морде «Девять» натуральные слезы пополам с соплями и густо набрызганной гадостью.
— Встать! – рыкнула Катрин, машинально обращаясь к языку малопонятному присутствующим, но сугубо необходимому ей самой для уверенности в эту минуту.
Дальше пришлось использовать обсценный сегмент данного языка, поскольку волочились охранники к спасительной двери невыносимо медленно, а взбирались по шнуру вообще возмутительно вяло. Катрин практически притиснули к стене: морды вокруг как на татуировках пригородных сатанистов – жуть, глубоко бессмысленная. Рубящая рука онемела от непрерывной работы, ноги, в общем, тоже – свинцовые. Чувствуя, что еще секунда и придется захныкать, как душевно ранимому охраннику, Катрин прыгнула на дверь. За проклятое платье немедленно уцепились десятком рук. За край крыши девушка успела ухватиться, но теперь пришлось висеть на одной руке и сбивать клинком с подола невоспитанные лапы. К счастью, сверху девушку поддержали, Катрин закинула руку с оружием, оперлась локтями, стиснула зубы, и, оставив жаждущим девичьей крови лапам порядочный кус подола, выдернула себя на крышу.
— Так как там говорится в таких случаях? – уточнил шеф.
— Это к теме не относится, – прохрипела девушка. – Они сейчас наверх вылезут.
— Я шнур на забор забросил. Прыгать далековато, – пояснил Вейль.
Быстро он соображает, этого не отнять. Крыша была двухъярусной, с высокой части шеф успел натянуть шнур и закрепить «переправу». По импровизированному мостику перебирался ослабевший «Девять». Уже обосновавшийся на заборе «Семь-Шесть» трогательно протягивал навстречу партнеру забрызганную руку.
— Уйдем, – пообещал, заряжая револьвер, шеф. – Сейчас все начнет успокаиваться.
— Это почему? – Катрин, пытаясь перевести дыхание, спешно готовила себя к общению с узким и малоудобным шнуром. По правде говоря, сил оставалось немного – последняя рубка выдалась жесткой.
Вейль пожал плечами:
— Рассвет.
Над крышами действительно уже вполне очевидно наметилось зарево восходящего солнца. Мило. Там, на западном берегу, с вершин пирамид вовсю видна обещающая улыбка лучезарной Эос, вольный ветер пустыни сушит разгоряченные лица, и все такое, лирическое. Но непонятно, как это поможет спятившему Каиру.