Шалава
Шрифт:
«И не мог опознать, — подумал Сатар. — Я слишком хорошо загримировал тогда Гарика».
— А зачем вы мне все это рассказываете, Артем Иванович? — невинно поинтересовался Таранов.
— Давай в открытую, Саша! Сатар — это ты?!
Сатар напрягся, определяя, работает ли здесь где-нибудь скрытая от глаз звукозаписывающая аппаратура. Убедившись, что нет, Сашка расслабился.
— Да, Артем Иванович. Это я. Как вы догадались?
— Я сразу подумал на тебя. Сатар — Саша Таранов. Ты мог так
— Все верно. Вы действительно классный опер, Артем Иванович. Я восхищен.
— Не боишься, что я тебя арестую?
— С какой стати? Сатар для вас недосягаем, Артем Иванович, потому что его попросту нет. Доказать его идентичность со мной невозможно. Вы не имеете никаких улик, даже косвенных, одни лишь досужие россказни подследственных бандитов. Даже если вы им предъявите меня для опознания, они вам уверенно заявят, что Сатар и я — совершенно разные люди.
— Почему?
— Ну вот вам пример — какого цвета глаза у Сатара?
— Пример в точку — цвет его глаз все пацаны действительно прекрасно помнят. Они у него ярко-зеленые.
— А у меня?
— Цвета маренго, — усмехнулся Снегирев.
— Вот видите! — весело фыркнул Сатар.
— Значит, ты полностью менял внешность? Как ты этого добивался?
— Это просто, если уметь. Накладываешь специальный грим, волевым усилием создаешь себе другое выражение лица, вообще иной облик, воздействуешь на окружающих психологически... Короче, ерунда.
— Тебя Вадим этому научил?
— Да.
— А его убийство тоже ты подстроил?
— Никогда! Его смерть — для меня самого полная неожиданность. Деньги ему действительно послал я. В благодарность за науку. Вадим Андреевич очень любил деньги.
— Они его и погубили... Ладно, Саша, с моральной точки зрения я не могу осуждать тебя. Ты избавил общество от грязи... хотя бы частично. А как представитель закона я, судя по всему, перед тобой бессилен. Но, честно говоря, стоило бы тебя привлечь... Таких ты дел наворочал... Так нельзя. Закон есть закон.
— Напрасно вы это. Закон людьми писан. А вот мораль — та и впрямь от бога. Она первичней.
— Не хочу с тобой полемизировать. Лучше скажи — ты собираешься продолжать... свою деятельность? Сатар еще появится в поле зрения правоохранительных органов?
— Нет. Сатар сделал все, что от него требовалось. Теперь он законсервирован... возможно, навсегда.
— От чего это зависит?
— Сатар появится только в том случае, если в нем возникнет насущная необходимость. Если без него никак нельзя будет обойтись.
— Что ж... будем надеяться, что такой ситуации удастся избежать. А куда ты дел его оружие?
— Оружие и все остальные причиндалы Сатара надежно спрятаны.
— И доказать их отношение к тебе нереально?
—
— Ладно! — подмигнул Артем. — Не стану я больше тратить свое рабочее время на столь фантастическую фигуру, как Сатар. Но уж и ты постарайся, чтобы он впредь не мелькал в оперативных данных.
— Будьте уверены. Еще у меня к вам просьба. Оставьте в покое Сычова. Дайте парню спокойно жить.
— Хорошо. Ты за этим приходил?
— Нет, Артем Иванович, дело у меня к вам другое. Я хочу пожертвовать значительную сумму на нужды РУОПа.
— Какую?
Таранов назвал. Артем присвистнул.
— Не хило. И что ты ждешь от меня?
— Я хочу, чтобы эти деньги пошли на закупку спецтехники, оружия, аппаратуры или на премии бойцам, а не были разворованы чиновниками. Можно это устроить?
— Устроить можно. Я даже знаю как...
Глава 42
Люба открыла дверь и замерла в дверном проеме.
— Может, впустишь? — попросил топтавшийся перед ней Сашка.
— Зачем ты пришел, Сатар? Я не звала! — сказала девушка холодно.
— Люб, ну впусти, а? Не на лестнице же нам разговаривать! — Таранов умоляюще заглянул в глаза Златниковой.
— По-моему, нам не о чем разговаривать, Сатар... — Она все время выделяла голосом псевдоним Сашки. — Впрочем, проходи, — Люба посторонилась.
Таранов вошел, смущенно застыл в прихожей.
— Проходи в кухню, — предложила Люба мягче. — Или дорогу забыл?
Она посадила его за стол, сама села напротив, закурила.
— Слушаю тебя, Сатар. Зачем пришел? Покупать меня?
— Не на что мне покупать тебя, Любка...
— Как не на что? — произнесла Златникова насмешливо. — А особняк, «мерседес», миллионы? Или спустил? В рулетку проиграл?
— Особняк и машину я продал. А деньги все передал в РУОП. Пожертвовал. На нужды борьбы с организованной преступностью. Так что голый я, Любка. Ни жилья... ни гроша в кармане... ничего.
— И ты решил, что я тебя пожалею? — Люба прищурилась. — Без денег ты остался? Так иди ограбь кого-нибудь! Ты же крутой мужик, Сатар. Что тебе стоит завалить пару-тройку человек, предварительно выбив из них пару-тройку миллионов «зелени»? Ступай, действуй! Благо, жулья вокруг полно, есть где развернуться!
— Люба... Я избавился от своих денег ради тебя...
— А мне не нужны такие жертвы. Я их недостойна. Я простая, непритязательная девушка, из тех, которых быстро забывают. Из тех, которых можно бросать на полгода, пе подавая никаких вестей о себе, а потом присылать за ними «шестерку», пускать пыль в глаза — шикарной машиной, виллой, горой трупов, демонстративным изгнанием бывшей соперницы...