Шальные деньги
Шрифт:
– Хорошо, не буду, товарищ генерал. Чувствовалось, что Потапчуку уходить не хочется, он немного захмелел, расслабился.
– Глеб, включи-ка музыку.
– Вы же Вагнера не переносите, а другой я тут не держу.
– Все равно включай.
Глеб с удивлением посмотрел на Потапчука.
Наверное, того сильно достала жизнь, если он согласен слушать классику.
– Я вам компакт подарю, берлинский симфонический, шикарное исполнение, не придерешься. Будете слушать и меня вспоминать.
– Тебя я и без музыки каждый день вспоминаю, и забыть тебя мне не дадут даже на
Глеб включил музыку, но негромко, не так, как для себя. Генерал вертел в руках коробку с компакт-диском, предложенным Сиверовым.
– Ты что, серьезно мне это даришь?
– Более чем.
– И не жалко?
– Жалко, – сказал Глеб, – потому и дарю.
– Что бы мне тебе подарить, – задумался генерал и похлопал себя по карманам.
– Пистолет именной или шашку золотую. Повешу на ковре в спальне, а когда напьюсь, буду ее целовать и обливаться слезами.
Потапчук вытащил из кармана портсигар, старомодный, серебряный, до блеска отполированный руками, высыпал сигареты в карман пиджака и протянул Глебу.
– На, держи, пользуйся, хотя, Глеб, Минздрав предупреждает.
– Ну вот, Федор Филиппович, даже подарить от души не можете.
– Поверь, дарю от души.
Генерал поднялся, Глеб держал портсигар. У генерала, сколько его знал Глеб, было три вещи, с которыми он не любил расставаться: портфель, портсигар и часы. Даже оправы очков он менял, Мужчины обнялись и простились. Генерал отвернулся и торопливо зашагал вниз по лестнице. Глеб закрыл дверь и усмехнулся.
– Не все так плохо, – произнес он шепотом в тон тихой музыке.
Потапчук спускался быстро, время от времени хватаясь рукой за гладкие дубовые перила. Когда он вышел во двор, страшно захотелось закурить. Инстинктивно Потапчук сунул руку в правый карман пиджака, вытащил портсигар и застыл, глядя на него…
– Чтоб ты провалился, – пробормотал генерал ФСБ и, уже улыбаясь, быстро зашагал к арке.
Курить ему расхотелось.
Глава 16
Повсеместная компьютеризация имеет как свои достоинства, так и свои недостатки. С одной стороны, компьютерная сеть – это один большой мешок, куда стекается вся информация, но с другой – отдельный компьютер, включенный в сеть – это дырка в мешке, из которой может высыпаться все, что угодно. Коснулась компьютеризация и оплаты телефонных счетов.
Сиверов не внял совету генерала Потапчука, не уехал из Москвы, не стал прятаться и не оставил попыток разобраться, кто же на самом деле убил олигарха Данилова, полковника налоговой полиции Кривошеева и ни в чем не повинного водителя.
Глеб толкнул стеклянную дверь и вошел в почтовое отделение, отремонтированное по последней моде. Керамическая плитка на полу, на стенах пластиковые панели, подвесной потолок, а девушки плавают за стеклянной перегородкой, как рыбки в аквариуме. Сиверов облокотился о стойку, над которой синела надпись “Оплата телефонных разговорив”. Девушка оторвала свой взгляд от компьютера и для начала улыбнулась симпатичному клиенту в тонированных очках.
– Добрый день, – сказал Сиверов, – телефончик оплатить можно?
– Пожалуйста, –
– Фамилия, – уточнила девушка, глядя на монитор.
– Кривошеев, – спокойно произнес Глеб. – Все верно, – девушка, принимающая оплату, сверила фамилию абонента, и назвала сумму.
Сиверов удивился:
– Почему так много?
– Вы разговаривали, мужчина, а не я.
– Я в отъезде был.
– Значит, ваша супруга или дети. Сиверов хмыкнул.
– Непорядок какой-то, – лицо Глеба стало раздраженным. – Может, жена любовнику в другой город звонила? По Москве столько не наговоришь. Или сынишка сексом по телефону балуется? Я оплачу. Не вопрос. Но мне интересно.
Сиверов наклонился к окошку, чтобы посмотреть на девушку не через стекло, а глаза в глаза. Девушка немного смутилась.
– А что вас, собственно, не устраивает?
– Кажется, жизнь моя разваливается, – с грустью произнес Глеб. – Наверное, жена любовнику звонит. Я специально пришел сам счет оплатить. После возвращения с отдыха она стала странной: всегда спешит первой трубку поднять, хотя раньше даже с дивана не вставала, когда телефон трещал.
– Мужчина, мне совсем неинтересно выслушивать ваши тайны. Я вам сейчас дам распечатку, а вы разбирайтесь сами. Надеюсь, у вас все будет хорошо.
– Я вам сверху заплачу, – сказал Сиверов.
– Нет-нет, вот ваша сдача, – оператор положила на стойку деньги.
Девушке даже в голову не пришло, что перед ней не Кривошеев. Она вывела на принтер распечатку и отдала клиенту.
Сиверов поблагодарил и, держа лист перед собой, медленно вышел из почтового отделения.
"Может, хорошее дело сделала, а может, – плохое, – подумала девушка. – Но ведь клиент имеет право узнать информацию о разговорах по его телефону. Так что моя совесть чиста. Нечего его жене любовникам названивать. Любовник сам звонить должен”.
Сиверов, идя к машине, думал иначе: “Я сделал доброе дело – заплатил за разговоры покойного Кривошеева”.
Любая бумага, оставленная погибшим человеком, может рассказать о многом. Телефон, написанный на спичечном коробке, короткая записка без конца и без начала, неоплаченная квитанция… У Глеба же в руках находился самый настоящий клад: список всех звонков, сделанных Кривошеевым с квартирного телефона в последние два месяца. Глеб удобно устроился в мансарде и теперь мог никому не открывать дверь. “Потапчук не придет – это факт, а больше никто не знает о том, что я здесь бываю”.
Распечатка лежала на коленях, и Глеб с карандашом в руках тихо насвистывал своего любимого Вагнера. Взгляд его скользил по номерам, и общая картина жизни полковника налоговой полиции вырисовалась довольно быстро. Некоторые номера Сиверов уже знал. Гараж, откуда по утрам Кривошеев вызывал машину, заместители, подчиненные.
"Звонок в гараж повторялся с завидной регулярностью – один раз по будним дням. Пару раз Кривошеев набирал этот номер и в выходные дни. А вот день, когда он не позвонил в гараж”.